Переведено с использщованием AI
1 августа 1975 года в Хельсинки впервые созвано Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), в работе которого приняли участие руководители 33 европейских государств. Как указывается в Википедии, в 1992 году в ходе Хельсинкской встречи на высшем уровне был принят документ «Вызов времени перемен», который «положил начало превращению СБСЕ из форума преимущественно политического диалога между государствами-участниками в трансрегиональную организацию, ставящую целью поддержание военно-политической стабильности и развитие сотрудничества «от Ванкувера до Владивостока». СБСЕ получила широкие полномочия и возможности принимать меры практического характера для предотвращения и урегулирования локальных и региональных конфликтов». В 1994 году на Будапештской встрече на высшем уровне принято решение о переименовании СБСЕ с 1 января 1995 в ОБСЕ — Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Сегодня ОБСЕ объединяет 57 государств, претендует на статус эффективного международного механизма взаимодействия, поддержания мира и предупреждения конфликтов. Однако, насколько соответствует реальная практическая деятельность организации этим, без сомнения, достойным уважения притязаниям и уставным задачам?
Увы, едва ли та политика двойных стандартов, которую проводит руководство ОБСЕ, способствует формированию авторитета и доверия к Организации со стороны не только международного сообщества в целом, но и даже ее отдельных членов. О каком сотрудничестве и обеспечении безопасности можно говорить, когда функционерами ОБСЕ допускается прямое публичное покровительство сторонникам экстремистско-террористических структур, чьи руки испачканы кровью жертв террористических актов.
Наглядным примером дискредитации названной международной организации является произошедший 19 сентября 2016 года инцидент, когда в зал заседания ОБСЕ в Варшаве беспрепятственно вошла и провела акцию протеста группа сторонников экстремистско-террористической организации «Партия исламского возрождения Таджикистана».
Как стало возможным, что лица, объявленные Таджикистаном в розыск по линии Интерпола за причастность к террористической деятельности, находят приют в здании ОБСЕ, призванной обеспечивать безопасность и сотрудничество? Почему до сих пор они не только не задержаны в порядке взаимодействия между государствами-членами ОБСЕ (а ведь Республика Таджикистан входит в состав этой организации), но и продолжают пользоваться политической опекой функционеров ОБСЕ, скромно называющих их «мирной оппозицией таджикской власти»?
Разве в этом состоит функция ОБСЕ по предупреждению конфликтов? А может все дело в том, что лощеные чиновники ОБСЕ просто считают на нынешнем этапе выгодным, в угоду геополитическим интересам определенных мировых держав, намеренно игнорировать исторические факты, когда в 1990-ые годы сторонники экстремистско-террористической организации «ПИВТ» вооруженным путем пытались установить шариатские порядки в Таджикистане, организовывали террористические акты, убивали мирных граждан. Не желают они слышать и о десятках расследованных на протяжении последних лет уголовных дел и собранных многочисленных доказательствах по фактам организации лидерами и членами «ПИВТ» террористической деятельности на территории республики, провалившейся в августе 2015 года попытке вновь начать кровопролитную войну в Таджикистане. Вместо этого, командиры ОБСЕ всецело полагаются (или делают вид для общественности) на собственную интуицию и личные заверения исламистских лидеров террористической организации в мирном характере своих притязаний.
Наблюдая происходящую трагикомедию, циничные попытки Запада в открытую реанимировать проект «ПИВТ», невольно склоняешься к мысли о правоте мнений экспертов, считающих, что «ПИВТ» представляла собой своеобразную региональную бочку с порохом и давно уже использовалась зарубежными спецслужбами в создании условий для превращения Центральной Азии в территорию управляемого хаоса.
Как отмечает таджикский политолог Акбар Косимов, ««ПИВТ» была и остается всего лишь пешкой в Большой игре мировых и региональных держав за передел сфер влияния и контроль над энергоресурсами… С подачи зарубежных спецслужб, подобно
заразной болезни, «ПИВТ» внедрили в таджикское общество, где она на протяжении десятилетий отравляла жизнь и духовную атмосферу верующих. По материалам следствия, за эти годы ее лидерами и активистами было сформировано мощное экстремистско-террористическое подполье, налажены устойчивые связи с международными террористическими организациями, организованы каналы отправки таджикской молодежи в диверсионно-террористические лагеря государств Ближнего Востока, создана разветвленная сеть ячеек и поставлена системная агитационная работа по радикализации населения. Многие зарубежные покровители, кто на протяжении десятилетий финансировали экстремистско-террористическую деятельность «ПИВТ», выражают сейчас крайнюю озабоченность дальнейшими перспективами реализации своих планов по дестабилизации обстановки в Таджикистане и регионе, в целом. Поэтому, они всеми силами пытаются сохранить пивтовское экстремистско-террористическое ядро».
Российский эксперт Борис Дронов также подчеркивает марионеточную роль «ПИВТ» в играх иностранных спецслужб, порой принимающих достаточно необычный оборот. Так, оценивая легальный период деятельность ПИТВ в контексте общерегиональной ситуации в Центральной Азии, он акцентирует внимание на том, что «за прошедшие годы на территории государств данного региона интенсивно внедрялась идеология политического исламизма и создавалась соответствующая инфраструктура радикализации населения в виде россыпи разнообразных религиозно-экстремистских и террористических организаций. Сейчас практически в каждой из центральноазиатских стран в большей или меньшей степени имеется террористическое подполье и широкая социальная база для восприятия идеи «исламской революции во имя установления равенства и справедливости в обществе».
Партии исламского возрождения Таджикистана, имевшей легальный статус и свой официальный электорат, зарубежными спецслужбами отводилась особая роль в планах по дестабилизации обстановки в регионе. Для Запада в случае начала широкомасштабных вооруженных акций она с легкостью могла быть представлена как политическая оппозиция, сражающаяся за демократические ценности. В последующем, учитывая геополитическое расположение Таджикистана, имеющего выход одновременно на Афганистан,
Ферганскую долину и СУАР КНР, ПИВТ, возможно, виделась как центр координации исламистской революционной активности в регионе, в целом.
Для Ирана, зацикленного на экспорте иранской исламской революции, ПИВТ олицетворяла собой силу, способную возглавить процесс создания первого исламского государства в Центральной Азии. Не исключено, что иранские религиозные лидеры рассчитывали на подконтрольность им ПИВТ и поддержку ею в будущем политики постепенного распространения шиизма среди верующих Таджикистана. Тем более, что ряд функционеров и лидеров ПИВТ уже не только дали такие гарантии, но и предприняли меры по организации пропаганды шиизма, что, однако, решительно было пресечено официальным мусульманским духовенством Таджикистана, где подавляющая часть населения являются суннитами.
Изложенное объясняет, почему ПИВТ получала мощную поддержку и финансирование одновременно и от подконтрольных Западу исламских стран, и от Ирана, а разоблачение ее террористической деятельности и запрет функционирования в Таджикистане больно ударили по интересам и планам как Запада, так и Ирана».
С учетом отмеченного, на фоне последних тенденций в корректировке политической позиции ОБСЕ относительно религиозно-экстремистской «ПИВТ» становится ясным, что ОБСЕ далеко не та независимая и самодостаточная международная организация, каковой пытается себя позиционировать. Скорее площадка ОБСЕ стала удобным инструментом продвижения Западом собственных стратегических интересов и сценариев грубого вмешательства во внутренние дела суверенных государств. В таком случае Таджикистану и другим пострадавшим от политики двойных стандартов государствам-членам ОБСЕ обоснованно поставить вопрос о ее реформировании и оздоровлении кадрового состава этой организации, что могло бы способствовать более эффективному выполнению ею своих прямых уставных задач по обеспечению безопасности и сотрудничества.
Карим Вохидов
