Переведено с использщованием AI
В Таджикистане существуют тысячи частных компаний в самых различных видах бизнеса. Информация о многих из них достаточно доступна. В то же время некоторые компании, причем с немалыми оборотами, по-прежнему остаются в тени внимания прессы. Одна из таких – корпорация ХИМА, которую возглавляет сын экс-главы Совета министров Таджикистана Исматулло ХАЕЕВ.
— Исматулло Иззатулоевич, расскажите, пожалуйста, что такое ХИМА?
— Корпорация «ХИМА» — это частная компания, которая была создана в 1994 году. Аббревиатура ХИМА – это сокращение моих имени и фамилии. Основная деятельность компании — это в первую очередь все, что связано с хлопком: выращивание, переработка, экспорт плюс мы начали глубокую первичную переработку.
Раньше мы работали со всеми районами республиканского подчинения: в Гиссаре, Шахринаве, Турсунзаде, Вахдате, Рудаки и в Яване. Сейчас по мере того как эти районы начали возвращать вложенные нами инвестиции, мы стали сокращать площади под хлопчатник.
Теперь работаем только в Гиссаре, Яване и Джами — это основные три района, где мы присутствуем. Приоритет отдан им потому, что здесь у нас есть два хлопкоочистительных завода — один в Яване, другой в Гиссаре. Кроме того, у нас есть еще прядильная фабрика в Гиссаре, которую мы запустили в 1997 году совместно с китайскими партнерами.
— Фабрика работает без проблем?
— Знаете, проблемы в принципе есть везде. Основная наша проблема, это, конечно, недостаток электроэнергии. Мы понимаем, что эта проблема существует в масштабе всей страны, поэтому особо не концентрируем на ней внимание. По мере возможности фабрика работает, выпускает пряжу, которая экспортируется за пределы страны. Раньше основная часть продукции уходила в тот же Китай, сейчас — в Россию и Беларусь.
— А в Европу слабо?
— Сегодня у нас не та технология, чтобы производить продукцию евростандартов и продавать в Европу. В Европе спрос на более качественную продукцию.
Наше же фабрика работает с 1997 года, оборудование там 100 процентов китайское, поэтому продавать такую продукцию в Европу сложно. Раньше мы вывозили ее в Италию и Испанию, но технологии идут вперед, и потребители требуют более качественную продукцию.
Сейчас мы строим новую фабрику в Яване, вот на ней-то и будет самое современное и новейшее оборудование из Италии. Это будет одно из лучших прядильных предприятий в Центральной Азии.
У нас есть соглашение с итальянскими коллегами, согласно которому они сами будут приобретать произведенную пряжу. Правда, еще остаются некоторые вопросы с инвестициями, есть некоторые внутренние проблемы, но надеемся, что до конца этого года фабрика будет запущена. Строительная часть производства практически завершена, оборудование завезено, осталось совсем немного.
По условиям нашего контракта управление фабрикой будут осуществлять итальянцы. Директор, главный инженер и два инженера — итальянцы. Руокводить они будут минимум два года.
Кроме того, в Италии прошли обучение и наши местные специалисты. На фабрике будет работать более 200 человек. Людей немного, потому что производство на 90% будет компьютеризованно.
— Фабрику стали строить, потому что так вам — фьючерсным компаниям — указал президент?
— Те наметки, предложения и задачи, которые ставит президент, касаются всех граждан государства. Президент информирован, что мы строим такую фабрику, ежемесячно в мы сдаем в правительство информацию по данному объекту. Нельзя сказать, что мы сами давно этого хотели, в то же время налицо и выгоды.
Когда президент стал говорить на эту тему, также было отмечено, что инвесторам будут предоставлены определенные льготы, и вот это нам стало интересно. Сегодня все оборудование, которое мы завозим, освобождено от таможенных и налоговых пошлин. Нам дали такие же льготы, как и иностранным компаниям. Мы не платим НДС, налоги. Первые пять лет мы не будем платить налоги на прибыль.
Вообще в идеале продавать хлопок в виде сырья невыгодно, но мы были вынуждены это делать в первое время, пока не было определенного капитала, и наши компании были известны за рубежом.
Когда компанию узнают серьезные иностранные партнеры и банки, работать и договариваться легче. Должен сказать, что по поводу строительства новой фабрики мы начали вести переговоры еще в 2003 году.
Это большой проект стоимостью 18 млн. долларов, а отечественные банки пока не в состоянии предоставлять такие крупные кредиты. Плюс ко всему мы еще должны финансировать хозяйства. Нужна была очень большая сумма.
Вели переговоры разными компаниями, и в итоге в конце 2005 года подписали контракт с итальянской компанией «Тексита», которая построила немало фабрик в Европе и Азии. Довольно таки солидная компания. Вообще считается, что текстиль — это Италия.
Главное, что они приезжают не только для того, чтобы монтировать оборудование. Для нас очень важно то, что управление на первом этапе будет осуществляться ими. Нужно честно признаться, что мы пока не готовы сами управлять таким высокотехнологическим оборудованием.
Что не менее важно — они будут покупать у нас выпускаемую продукцию. Когда цена на хлопковую продукцию выше цены сырья в 2-2,5 раза, это выгодно всем — и нам, и госбюджету, и отражается на зарплате рядовых сотрудников.
— Сегодня многие говорят, что хлопок вообще не выгодно производить, выращивать. Давайте уж лучше фрукты.
— Я вам скажу так — хлопком заниматься выгодно. Другое дело, что на разных стадиях разная выгода. На начальной продается сырье – хлопок-волокно, потому что хотим или не хотим, но пока нет возможности и средств перерабатывать его внутри страны.
Сам по себе хлопок как сельхозкультура выгоден, как бы не говорили. Это можно элементарно доказать: хлопок высоколиквидный продукт, под который можно найти кредиты, это стабильный продукт, который всегда будет продаваться в мире. Другое дело — продавать волокно или ту же пряжу, ткани, готовую одежду?
Мы должны развивать текстильную промышленность, у нас относительно дешевая сила по сравнению с другими странами. В Европе, например, 95 % текстильных предприятий закрыты, потому что зарплаты очень высокие. Плюс у нас дешевая электроэнергия. Сейчас, правда, мы имеем определенные трудности, перепады с энергообеспечением, но уверен, что в ближайшие 3-4 года эти проблемы исчезнут.
Самое главное, что сырье наше, его не нужно завозить. Другое дело, что необходимо создавать нормальное поле для развития данного вида промышленности, условия, чтобы мы могли привлекать капиталы для строительства таких фабрик.
Я сторонник того, чтобы мы завозили не только абсолютно новое оборудование, но и бывшее в употреблении. В Европе многие фабрики закрыты, некоторые из них работали всего по 5-6 лет, и оборудование на них в абсолютно нормальном состоянии.
— Сегодня многие эксперты отмечают, что в проблемах хлопковых хозяйств виноваты фьючерсные компании, типа «ХИМА»…
— Во-первых, «ХИМА» не такая уж крупная компания. Что касается проблемы долгов, это очень больной вопрос, и легче всего перекладывать вину на кого-то другого.
Я всегда говорю, что в любом бизнесе есть две стороны. Когда две стороны вступают в какие-то отношения, они обе должны выполнять свои обязательства, но, к сожалению, виновных сейчас ищут в нашей среде.
Существующие в хлопковой отрасли долги образовались по объективным и субъективным причинам. Нужно быть честными: нельзя сказать, что инвесторы хорошие, а дехкане — плохие или наоборот. Ошибки были и здесь и там, с обеих сторон.
Пока мы будем искать виновных, и обвинять друг друга, у нас ничего не получится. Конечно, мы должны выяснить реальные причины образования долгов и определить пути как решить эту проблему, но спокойно без обвинений.
Я занимаюсь хлопком уже 15 лет, и могу отметить, что были реальные объективные причины для образования задолженности на селе – это резкое падение мировых цен на хлопок. Это было, и с этим сегодня все согласны.
Реально, худо-бедно, какие-то вложения в хлопковое производство в прошлые годы были, но возврата инвестиций не было. Да и как он будет, если урожайность с одного гектара составляет 12 центнеров?
Вы знаете, что такое 12 центнеров с гектара? Чтобы получить такой урожай, ничего не надо делать: достаточно просто посадить хлопок, один раз полить его, и все. Может быть, мало кто знает, что в далеком 1913 году урожайность хлопка и то была 16 центнеров.
Тогда не было ни техники, ни тракторов, ни минеральных удобрений, только естественных удобрения.
— У Хаеева есть свой рецепт решения проблемы?
— Многие из нас (фьючерсных инвесторов – от ред.) не говорят с хозяйствами о долгах. Говорим так: ребята, мы финансируем этот год, и вы верните нам средства только за этот год, оставим пока предыдущие долги.
Мы финансируем, но хозяйства и текущие инвестиции не в состоянии покрыть полностью. А все продолжают говорить, что ежегодно долги хозяйств перед инвесторами увеличиваются. Конечно, они будут расти, если нет возврата.
Если бы вопрос долгов решили, когда у нас дехканские хозяйства у нас еще только начали создаваться, сейчас все было бы нормально. В 1999 году на 1 га земли у нас долг равнялся 150, максимум 200 долларов.
Сегодня на 1 га имеем более 1000 долларов задолженности в среднем по республике. Вот где первая причина. То есть когда начали раздавать земли, нужно было уже тогда сказать, извините, хотите 100 га, создайте дехканское хозяйство и погасите имеющуюся задолженность.
Тогда долги были небольшие, вернуть можно было, сейчас же, очевидно, что ни одно хозяйство такие долги с 1000 долларов на гектар, даже еще за два года вперед не смогут. Им эти деньги нужны будут для выращивания нового урожая…
Что касается моего видения — долги нужно реструктуризировать, поставить определенный срок возврата, причем не короткий, а скажем — не менее 20 лет. На гектар определить фиксированный возврат долга каждого года. То есть ежегодно, хозяйство должно возвращать полученные средства плюс 50 долларов на каждый гектар. Это вполне реально.
Я сторонник также такой системы инвестирования хлопкопроизводства. Фермер идет в банк, закладывает какое-то имущество, берет кредит, выращивает, а я у него покупаю хлопок.
Контракт на покупку хлопка, который я подписываю с этим фермером, является гарантией для банка. Так поставлена работа во всем мире, ни в одной стране фермер не продает свою продукцию сам. Везде есть специализированные компании.
С другой стороны надо создавать нормальную инфраструктуру на селе, чтобы были миникомпании, которые занимались техобслуживанием земель этого фермера. Ведь сегодня он не в состоянии купить себе трактор.
Дехканину, у которого 50 га, для того, чтобы купить трактор за 20-30 тыс. долларов, придется покрывать расходы в течение 10 лет. В этом вопросе им надо помочь. Необходимо создать механизм, условия, а такие компании появятся сами по себе.
— Если не секрет, сколько хозяйства должны именно вам?
— Хозяйства нам должны более 50 млн. долларов. Должны даже те, где мы уже не работаем. Например, когда я начал работать в Джами, там уже были долги, и я их принял.
Мы абсолютно не акцентируем внимания на то, чтобы нам вернули все долги сразу и именно сегодня.
Я понимаю, что для того, чтобы вернуть долги, хозяйство должно встать на ноги. Мы просим вернуть только текущие вложения, а с долгами прошлых лет разберемся постепенно.
Сейчас многие говорят, мол, давайте те старые долги спишем, но это неправильно. Во-первых, старые инвестиции были привлечены извне, а иностранец нам долг никогда не простит, люди должны понимать, что так нельзя, юридический долг есть долг, и его надо возвращать.
Что касается наших процентов: мы даем кредиты под 12% годовых, тогда как коммерческие банки работают с не менее 24%. У нас фактически выходит 7-8% годовых, так как дехканин получается средства не все сразу, а течение года.
— Почему крупные таджикские компании, например ваша, не выпускают свои акции? Готовы ли вы стать участником фондового рынка, помочь в его развитии?
— Я свои акции не выпускаю, потому этот рынок мне не интересен. Точнее у нас этого рынка вообще нет. Если мы создадим биржу лишь для того, чтобы показать, что у нас есть биржа, то это несерьезно.
Сегодня у нас, к великому сожалению, конкретно в этой области ничего не сделано. Сам фондовый рынок будет работать только тогда, когда за него возьмется государство. Во всем мире вопрос развития фондового рынка на себя берет правительство. Вот если Минфин возьмется за это, начнет выпускать займы, облигации, естественно на рынок придут и частные компании.
Сегодня трудно сказать какая компания в Таджикистане сколько стоит: у нас нет инструмента определения реальных цен. Возьмем те же банки: сегодня мы знаем номинальную стоимость акций, но не рыночную.
Например, выпустили на 25 млн. сомони акций, уставной капитал этого банка или компании составляет столько-то миллионов сомони, но кто определил, что это столько-то? Мы сами и определили, занесли в устав, зарегистрировали в Минфине, у нас есть реестр акций и все. А какова наша рыночная стоимость остается «тера инкогнито».
— Тогда встает вопрос — нужен ли фондовый рынок у нас вообще?
— В развитых странах в отношении акций понятия дивиденды как такового нет, там акционеры выигрывают за счет повышения курса акций. Их реальная, рыночная стоимость определяется на биржах, поэтому фондовый рынок нам необходим.
Но, повторюсь, пока государство не возьмет процесс его создания под свой контроль, ничего не выйдет. Рано или поздно мы к этому придем, мы ведь многого добились за 15 лет. В любом случае акционерным компаниям это интересно. Но пока такого рынка нет, мы являемся закрытой акционерной компанией, не открытой.
Подготовила Нафиса ПИСАРЕДЖЕВА
