Мечты сбываются
Как выясняется из различных интервью, г-н Булыгин очень жаждал монопольного владения рынком алюминия и выхода на позицию номер 1 в мире.
Что же, сегодня можно констатировать, что эта мечта сбылась и РУСАЛ – первый, или почти первый в мире. И абсолютный монополист в алюминиевой сфере в стране.
Выиграла или проиграла Россия от такой амбициозной политики г-на Булыгина? Однозначный ответ дать трудно. Полезной в этом смысле может быть переписка двух авторов из некоего блога, присланная к нам в редакцию анонимным господином по имени Anzor.
Предлагаем часть той полемики, развернутой двумя авторами, один из которых работал в СУАЛ.
Первый:
«С удовольствием читал ваш блог, но вот наткнулся на комментарий по поводу слияния СУАЛа, РУСАЛа и Гленкор и решил возразить, т.к. работаю в СУАЛе и имею к этой сделке некоторое отношение:
— во-первых, эффект от слияния будет огромный: в результате будет создана компания №1 в мире по производству алюминия, которая сможет на равных конкурировать с лидерами отрасли Alcoa и Alcan за счет доступа к дешевым источникам электроэнергии (а дешевые они не только для алюминищиков, но и для простых смертных, т.к. в основном это гидрогенерация) и вертикальной интеграции с поставщиками сырья; плюс как минимум эффект масштаба на управленческих расходах, а это не один миллион долларов;
— во-вторых, индустрия не только не раздроблена, но все больше консолидируется (вспомните покупку компанией Alcan компании Peshiney) и именно за счет того, что товар биржевой, компания должна быть глобальна; у нее глобальные клиенты и глобальные поставщики.
Возьмите, к примеру, нефть (такой же биржевой товар, причем циклы этих товаров достаточно сильно коррелируют — что, в общем-то, очевидно): много ли мелких нефтянных компаний являются эффективными?
Что касается влияния на своих поставщиков, то тоже не аргумент: объединенная компания будет практически полностью вертикально интегрированной, как по сырью для производства глинозема, так и по энергетике (надо признать, что часть мощностей будет снабжаться от сторонних генераций).
При этом та часть энергетики, которая будет независимым поставщиком (угольные станции), будет работать по принципу переработки, т.к. в объединенную компанию войдут также угольные разрезы в Казахстане.
Не мечта ли нормального производителя иметь стабильные долгосрочные контракты как п на продажу энергии, так и на покупку сырья (угля)? Т.е. мы берем на себя все риски снабжения, оставляя поставщикам нормальную доходность и стабильность. Под такие контракты можно и IPO энергетиков проводить.
Ну а что касается «народохозяйственного эффекта», как говорили в советское время, то он очевиден: мы будем контролировать 70% своих затрат, а почти вся вертикальная интеграция будет сосредоточена в РФ, что означает, что добавленная стоимость будет оставаться здесь же (то бишь налоги).
Только на заводах в РФ будет работать более 60 тыс. человек со стабильной и немаленькой (для регионов) з/п, предсказуемым будущим и социальной защищенностью. Не это ли мечта любого правителя государства? Я уж не говорю о статусе и имидже России, как глобального производителя…».
Второй:
«Большое спасибо за развернутый ответ. Как я уже говорил, у меня нет доступа к данным (да и времени на анализ), поэтому я, конечно, не претендую на истину в последней инстанции.
Вам, естественно, по роду службы, виднее. Тем не менее позволю себе ряд замечаний, так сказать, информацию к размышлению:
Почему электричество будет дешевле для объединенной компании, чем для каждой компании по отдельности? Уж не потому ли, что она такая большая?
Аналогия с нефтью: все вертикально интегрированные международные компании занимают сейчас не более 10 процентов от общего рынка нефтепродуктов. Основная доля приходится на государственные монополии. Так что там немного другая ситуация с конкуренцией.
Экономия на управленческих расходах, как показывают исследования, в большинстве случаев существует только в головах менеджеров. Мало того, что затраты не снижаются, так еще и эффективность падает.
Для информации: в начале двадцатого века в Америке разделили большую нефтяную монополию (Standard Oil). Отдельные куски компании стали настолько лучше управляться, что суммарная цена акций выросла в разы за год. И таких (а также и обратных) примеров с тех пор множество.
4. Когда оценивается эффект от слияния двух компаний, приводить абсолютные числа (количество занятых, налоги и прочее) не совсем корректно. Корректнее говорить о том, как эти показатели изменились по сравнению с состоянием дел до слияния. Мне, почему-то, кажется, что ни новых рабочих мест, ни особо чего другого, создано не будет.
Но дело даже не в этом. Как я уже говорил, может быть я и не прав по поводу этого конкретного слияния. Меня лично волнует тенденция к монополизации российской экономики.
Возьмите, например, ситуацию с цементом. Общий тренд — мы движемся к газнефти, газметаллу, газпрессе и так далее. А это не может не пугать. И по этому поводу и был первоначальный пост».
Первый:
«Абсолютно с Вами согласен в отношении монополий как класса (исключая естественные монополии — это отдельная тема). Я твердо убежден, что на рынке, где должна быть конкуренция, монополия — это «зло».
Однако создание объединенной алюминиевой компании, с точки зрения монополий, не так уж пугающе, как об этом думают некоторые участники рынка.
Кстати, я, скорей всего, потеряю работу в результате этого слияния, поэтому мое положительное отношение к этой сделке никак не связано с тем, что я буду работать в новой компании, а с тем, что как человек, профессионально занимающийся развитием бизнеса, я считаю, что это правильный шаг, который никаким образом не навредит экономике…
Здесь я полностью поддерживаю идею Тома Коупленда, изложенную в его книге «Valuation», что, если в основе управления компании лежит цель увеличения акционерной стоимости, то это, грубо говоря, хорошо для всех stakeholder-ов: населения, государства, работников и т.д.
Поэтому в этом контексте, объединение имеет только положительные результаты (конечно, в краткосрочном плане будет некоторый негатив — такой как, например, увольнение части управленческого персонала, что, кстати, даст экономию порядка $50 млн. в год, что согласитесь немало — это к вопросу экономии на управленческих расходах)…
Заканчивая свое «выступление», хочу сказать, что, конечно, здесь не все так очевидно и просто: есть плюсы, а есть и минусы подобных сделок и результат будет понятен только через пару лет, когда объединенная компания заработает на полную мощность.
А что касается мнополизации именно на российском рынке, то это действительно не может не настораживать».
Второй:
«Хорошо, что вы вспомнили про акционеров. Исследования показывают, что в среднем акционеры от слияний теряют, а накладные издержки растут. Бывают, конечно, исключения, и мы будем надеяться, что данный случай — это один из них.
И кстати, вот здесь новоиспеченный нобелевский лауреат называет большие монополии в одном ряду с такими явлениями как коррупция, ценовые сговоры и провалы регуляторов, в ряду вещей, из-за которых капитализм не функционирует как надо».
Первый:
«Я просто сказал, что у государства могут быть свои причины. Согласен, что они не коррелируют с интересами населения. Согласен, что «монополии — это плохо». Даже если бы это говорил не наш профессор…».
Первые плоды
Как видно из этой переписки, эксперт, непосредственно работавший в это сфере, в итоге признает, что объединение РУСАЛ – является фактом монополизации рынка, что ни ест хорошо. Он осторожно предлагает подождать пару лет и только потом судить о пользе или вреде такого объединения для экономики страны.
Между тем, определенный срок прошел и первый результат не заставил себя ждать. Известная в России нефтяная компания «Лукойл» отказалась поставлять кокс предприятиям РУСАЛ из-за мизерной и несоответствующей рынку ценам, что приносит чистый убыток поставщику.
На вопрос, почему же «Лукойл» в свое время согласился заключать среднесрочный контракт с ними на таких невыгодных условиях, ответ был дан простой и логичный – РУСАЛ – монополист, на рынке больше не осталось других покупателей такого уровня.
Претензии есть и поставщиков электроэнергии. Очевидно, что все это только начало, и проблема монополизма РУСАЛ еще много раз будет проявляться в деятельности этой компании.
Возможное слияние с «Норильским никелем» и вовсе усугубит эту проблему, правда пока команда Потанина успешно отбивает атаки команды Булыгина и в целом ведет в корпоративной войне.
За этой возней, как и за чрезмерно амбициями г-на Булыгина по монополизации положения РУСАЛ в России, пока нечетко видна перспектива превращения этого гиганта частной собственности в «естественную монополию» через национализацию и объединение наравне с другими металлургическими гигантами страны (тот же «Норникель», «Мечел»).
Гипертрофированный рост РУСАЛ, постоянный «зеленый свет Кремля», сигнализируют о его возможном подготовке во включение в очередную «госкорпорацию». Может быть Булыгин недооценивает такой риск, а может умышленно стремится к этому? Ведь для него по сути это единственный шанс стать номером один в компании, так как при создании госкорпорации по металлургии, руководителем оставят практикующего менеджера, а не собственника.
Продолжение следует…
Мы просим наших читателей помочь нам дополнить и обогатить наши публикации новыми фактами и сведениями, которые до сих пор не публиковались в прессе. Конфиденциальность гарантируется, присылайте свою информацию на адрес: [email protected].