“Сангтуда” на казахском звучит солидно?

Председатель РАО «ЕЭС России» А. Чубайс заявил недавно в Москве, что наступил самый благоприятный момент, когда Казахстан может присоединиться к проекту строительства Сангтудинской ГЭС в Таджикистане. Ранее казахская сторона уже высказывалась о такой возможности, однако ее участие здесь до сих пор остается под вопросом. Может 2005 год станет переломным?
Важность завершения строительства Сангтудинской и Рогунской гидроэлектростанций для Таджикистана сегодня, наверное, уже ни у кого не вызывает сомнений – это залог укрепления экономического роста страны и ее энергетической независимости. Поэтому любые изменения или перспективы вокруг этих объектов обращают на себя пристальное внимание экспертов. Одним из таких является возможное участие Казахстана в качестве со-инвестора строительства АО «Сангтуда-1».
Чем даст превращение «тенге» в «энергосомони»?
Впервые о возможном участии Казахстана в строительстве Сангтудинской ГЭС в РТ заявил президент этой страны Нурсултан Назарбаев в ходе саммита глав государств стран Организации «Центральноазиатское сотрудничество» в Алматы. По его словам, это могло быть вкладом казахской стороны в рамках создания единого водно-энергетического консорциума в регионе. В свою очередь, эту позицию казахской стороны в конце прошлого года подтвердил посол Казахстана в РТ Ерлан Абильдаев, который в интервью журналистам заявил, что «Казахстан готов принять участие в строительстве Сангтуды, но пока не получил соответствующего приглашения от таджикской стороны».
Наконец, в интервью корреспонденту таджикского агентства «Авеста» 23 февраля глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс напрямую призвал официальную Астану принять участие в проекте Сангтуда-1. Он сказал: «Сейчас самый правильный момент, когда любое предложение с казахской стороны максимально позитивно. Причем, судя потому, что нам говорят наши таджикские партнеры, они к этому относятся положительно».
Несомненно, вложение тенге в Сангтуду может принести достаточно ощутимые выгоды для Казахстана. В первую очередь это обычная экономическая прибыль, так как в таком случае РК получает долю в производстве одной из самых дешевых в мире по себестоимости электроэнергии, с возможностью ее последующего приобретения и использования на своей территории, либо реализации на внешних рынках по мировым ценам. Учитывая по оценкам экспертов, что срок окупаемости столь серьезного проекта просто фантастически мал – от 3 до 5 лет, только с экономической стороны инвестиции в этот проект полностью оправданы и привлекательны. Это тот случай, когда один казахский тенге превращенный в «энергосомони» принесет доход, исчисляемый в долларах.
Участие Казахстана в строительстве Сангтуды может принести и иные выгоды, в том числе усиление позиций этой страны в качестве регионального лидера. Во-первых, сам факт участия центрально-азиатской страны в проекте такого масштаба, который даже по российским меркам, как окрестил ее Чубайс, является «уникальным проектом, крупнейшим, осуществляемым Россией в области энергетики за рубежом», будет свидетельствовать о силе и стабильности ее экономики.
Второе – Казахстан, таким образом, станет единственной страной в регионе, которая примет непосредственное финансовое участие в рамках водно-энергетического консорциума, доказав тем самым, что может успешно выполнять задачи такого рода, а это немаловажно для серьезного восприятия собственных инициатив Астаны – создания Евразийского экономического сообщества, Союза Центрально-азиатских государств и др.
Также этим способом казахская сторона сможет открыть таджикский рынок для своих компаний, значительно потеснив узбекских и российских производителей. Это отмечает казахский посол, который «не стесняется» говорить не дипломатическую правду: «Если Узбекистан будет вести такую экономическую политику в отношении Таджикистана, то в скором времени Казахстан выйдет на второе место по товарообороту с Таджикистаном».
Таджикский фактор в плане сотрудничества в перспективе может быть использован Астаной и для выхода на серьезный по объемам рынок Афганистана. Несомненно, что с полной стабилизацией ситуации в этой стране, и завершением строительства моста в районе Нижний Пяндж, роль Таджикистана в регионе как страны-корридора к выходу на ИГА и Индийскому океану значительно возрастет.
Почему молчит Душанбе?
Однозначно, что участие Казахстана в строительстве Сангтуды также выгодно Таджикистану, с чем достаточно трудно спорить. Это возможность ускорения реализации всего проекта в целом, возможность гарантированного сбыта части будущей производимой электроэнергии, наконец, это улучшение двусторонних отношений и за счет авторитета Казахстана – повышение роли страны в регионе.
Стоит не забывать о факторе наличия солидной армии таджикских трудовых мигрантов (по некоторым данным 70-100 тыс. человек), временно или постоянно находящихся в этой республике, к которым, кстати, местные власти и население относятся значительно благосклоннее, чем в той же России.
Сегодня Казахстан – один из основных поставщиков зерна и муки на таджикский рынок, а может стать серьезным поставщиком ГСМ. В частности, казахская сторона рассматривает вопрос возможных инвестиций в создание нефтеперерабатывающих заводов в РТ, в результате чего станет экономически рентабельным экспорт казахстанской нефти в Таджикистан с дальнейшей выработкой из нее бензина, керосина, солярки и т.д. Это в купе с вводом новых ГЭС значительно бы повысило энергетическую независимость страны.
Сопутствующим положительным фактором привлекательности казахстанских инвестиций в таджикскую экономику являются стабильные добрососедские отношения между двумя странами, установившиеся за годы независимости. Таджикистан не забыл об активной позиции Казахстана в мирном урегулировании в нашей стране в годы гражданского противостояния. Казахстанские миротворцы несли службу на одном из самых трудных участков таджикско-афганской границы, а Алма-ата стала одной из столиц, где были созданы все условия для одного из раундов межтаджикских переговоров. Также казахстанская столица наравне с Москвой оставалась единственным островком, связывающим Душанбе с внешним миром в период экономической и политической блокады.
Однако пока участие казахских инвестиций в возведении Сангтуды остается под вопросом. В первую очередь, потому что официальный Душанбе не торопится дать ответ по этому поводу. Спрашивается почему? Может потому, что Астана до сих пор четко не обозначила свое желание участие в проекте Сангтуды, и как сказал Чубайс «с казахской стороны такие предложения звучали, но, честно говоря, абстрактного уровня…».
Или же проблема лежит в политической плоскости, и, несмотря на тесные двусторонние отношения, между странами или их лидерами есть некоторое недопонимание? В частности, можно привести в пример последнюю инициативу Н. Назарбаева о создании Союза Центрально-азиатских государств, в который Таджикистан приглашен не был, а также тот факт, что лидеры двух стран не имели прямой двусторонней встречи несколько лет?
Надеемся, что 2005 год принесет серьезные подвижки в этих вопросах и слово «Сангтуда» станет звучать солидно не только по-русски и по-таджикски, но и на казахском.