Переведено с использщованием AI
9 часов вечера. Темнеет. Иномарка, тихо шелестя колесами, едет по проспекту Карабаева. Машина слегка притормаживает при виде стоящей одиноко на обочине девушки в ярко блестящем платье. Отъезжая чуть дальше, водитель останавливается и говорит в мобилу: «Ребята, тут на Гулистоне есть одна. Подъезжайте». 4-й отдел угрозыска МВД, знаменитая «полиция нравов», проводит этой ночью облаву на жриц любви, «ночных бабочек» столицы, предлагающих взамен сотни сомони час плотских утех …
В этой машине мы – журналисты, приглашенные на плановый рейд и представительница Комитета по делам женщин и семьи. Я плохо вижу ночью, всматриваюсь в окно, пытаясь самостоятельно разглядеть «подозрительных» девушек, но тщетно. Однако, набитый взгляд оперативника быстро выявляет новый «объект», а скоро, еще один. Звонит. Далее мы проезжаем полупустые улицы 46-го и 63-го микрорайонов, выезжаем в район дискотеки «Дусти». Это место раньше славилось обилием девушек легкого поведения. Напротив торгового центра «Мардон» былые целые «базары секса», сам раньше видел.
Но наш водитель сворачивает направо и везет нас в сторону 1-го Советского. Никого подозрительного или интересного на это раз здесь нет. Чиновница недовольна, просит подъехать к дискотеке, где, как она говорит, «всегда много проституток». При этом она почему-то настойчиво дает знать, что хочет видеть «как их хватают». Что это? Классовая ненависть? Не хватает шоу по нашему гостелевидению?
Служивый уверяет, что там уже никого нет. Так и вышло. Дискотека, после взрыва в ней, вообще закрыта, весь район пустой — нет ни «бабочек», ни простых обывателей. Двигаем в сторону «Диагностики», где, по словам нашего «гида» сейчас одно из неофициальных место сбора проституток. Что-то и тут никого нет. А всё это время идет беседа между чиновницей и водителем о роли Ислама в воспитании нравственности женщин и людей в целом. Тема постепенно уходит куда-то далеко в дебри, пошли разговоры о двоеженстве и тому подобном. Наша муаллима негодует, шофер в чем-то с нею несогласный, тем не менее, все время ей поддакивает. А мы с Гульнорой сидим сзади и просто посмеиваемся.
Час езды по городу показал – проституток на улицах почти нет. Оперативник, как бы читая наши мысли, говорит вслух: «Это, наверное, дождь их распугал. Сегодня что-то мало. Да и вообще сейчас они все больше по ресторанам и гостиницам сидят, там клиентов ловят».
Нас везут обратно на оговоренное место сбора – спецприемник УБОП напротив Минздрава. Здесь уже ждет пара машин из сегодняшнего эскорта «полиции нравов». Заходим в черный мрачный двор, одноэтажное строение напоминающее сарай с неплохим косметическим ремонтом. Во дворе громко жестикулируя, стоит командир «операции» начальник 4-го отдела полковник Иззатов. Кажется, что он раздражен. Вероятно, хотелось показать журналистам «результат». А может это и есть хороший результат, что продажных девушек в эту ночь так мало?
Комната, два стола, четыре стула, решетки на окнах. Четыре проститутки стоят у стены, 10 допрашивающих и наблюдающих — напротив. Включена видеокамера сотрудника пресс-центра МВД. Записывают имена задержанных, местожительства, социальный статус. Спрашивают, чем они занимаются. Не все девушки признаются, что они проститутки, некоторые пытаются оправдаться. Одна говорит, что вышла за лекарствами в ночь и вдруг ее задержали оперативники.
Звучит громкий и резкий голос полковника, просто безапелляционное заявление, а не вопрос: «Повторяю! Сколько времени ты занимаешься проституцией?». На секунду кажется, что девушку действительно перепутали, она одета не совсем «празднично», непохоже на своих рядом стоящих коллег одеждой и видом. Но вдруг она «раскалывается» и как-то так тихо говорит: «всего около трех месяцев… но я действительно сейчас вышла за лекарствами». Оказывается, многих из них милиционеры уже хорошо знают, и их не проведешь…
Весь последующие расспросы девушек, проводятся полковником в одном русле – сколько лет, где живешь, кто родители, сколько времени занимается торговлей телом, какой заработок. Почему то он пытается сильно акцентировать наше внимание на их доходах. «Сколько ты зарабатываешь за ночь?! Вот видите, она получает 100 сомони за час! Слышите, она снимает квартиру за 150 долларов и еще дает 200 сомони няньке, присматривающей за ее ребенком». Непонятно зачем это? Милиционер завидует тому, что отдельные проститутки умудряются заработать официальную зарплату полковника МВД? Или пытается создать нужный фон для выступления приглашенной «правильной тети» из комитета женщин и «работает на камеру», сюжет которой, конечно же, скоро покажут на ТВТ?
Чиновница тоже не заставляет себя долго ждать. Начинает задавать какие-то стандартные и беспощадно бессмысленные вопросы из серии «домашняя заготовка». «Как вы докатились до такой жизни? Почему торгуете своим телом? Почему не устроитесь на какую-то работу? Разве вам не противно ложиться под мужчин?». И получает жесткий, прямой ответ – «Зиндаги» (это жизнь).
Нужно отдать должное попавшимся в ту ночь проституткам – вели они с нравоучительницей вполне тактично, особо ее не перебивали, в чем-то даже пытались ей подыгрывать, соглашаясь, что все, что они делают это плохо и вполне намерены это прекратить. Лишь одна немолодая женщина, «ветеран эротического фронта» срывается в полуистерическую тираду после того, как журналист газеты «Имруз-ньюс» пытается снять их на камеру своей мобилы. Девушек никто не предупредил об этом, не все из них успели закрыть свои лица – а это то, что они могут сделать по закону, ведь в правовом плане они не совершали никакого преступления, чтобы их показывать всей стране. Всего лишь административное нарушение.
Женщина распаляется, наглядно жестикуляцией показывает, чем она зарабатывает на хлеб. Идет история ее падения в пропасть. Муж-эпилепсик скончался, родителей уже нет в живых, братья, проживающие на родительской территории, не пускают ее и сестру под свою крышу. Они остались на улице с детьми. Эта женщина (на мой взгляд, не имеющая совершенно никакой физиологической привлекательности) воспитывает двух детей – сына и дочь, которой было всего три месяца, когда мать впервые пошла «на панель». Сейчас дочь уже ходит в школу в средние классы, а мама все по-прежнему торгует телом, зарабатывая на аренду недорогой квартиры и помимо того до 30-50 сомони в день.
Ее крики то утихают, то вспыхивают вновь, когда чиновница назидательным тоном вновь начинает плести свою идеологическую цепочку, предлагая им покончить с этим позорным проявлением женской сущности. Но ее идеологическая башня рассыпается в прах от простых вопросов этих падших женщин…
Где найти работу без образования? Идите в вечерние школы, поступайте в техникумы! Где сейчас можно куда-то поступить без денег? Можно, вот мой сын сам поступил… У меня три класса образования, у меня дети на иждивении! Что только у вас такие проблемы, но другие же держатся, не ложатся под первого встречного? Идите работать посудомойками! А где я буду жить на зарплату посудомойки? Кто будет смотреть за моими малолетними детьми? Меня душит аренда квартиры! Если бы мне было, где жить, я бы устроилась хоть куда-нибудь…
Женщина многократно повторяет, что обращалась у себя дома в местный хукумат (района Рудаки) и иные органы с просьбой выделить ей всего одну сотку земли для строительства какого-нибудь жилья, но все безуспешно…У кого-то вообще паспорта нет…
Жестокий разговор о правде жизни. Я стою безмолвно и без эмоций, но мои симпатии на стороне задержанных. Не потому что они рассказывают такие душещипательные истории, возможно, не всё что они говорят, правда, таковы законы их профессии. Просто морализаторство сытой и обхоженной женщины из Комитета по делам женщин и наезды сотрудников МВД, обладающих дорогими иномарками, как-то серьезно диссонируют в этой убогой обстановке. Это как будто сытый учит голодного не воровать хлеб. Воровать плохо, но как это объяснишь голодному? Кто тут прав?
А может я на их стороне потому, что они открыты на стороне оправдывающихся, и честны перед собой? Они называют вещи своими именами, и знают свои права. В какой-то момент кто-то из гражданских участников рейда, толпившихся в проходе комнаты, говорит что-то обидное в адрес этой «активистки», типа «в Бога вы не верите». На ее лице отображается гримаса внутренней боли, и она уже почти кричит: «Какое ты имеешь право так мне говорить! Я верю в Аллаха, я понимаю что, совершаю огромный грех, и буду нести наказание, но у меня нет иного выхода! Осталось только умереть! Но не тебе меня судить». И она права — не нам судить.
Одна из молодых вообще поражает своим спокойствием в ответах, откровенностью и логикой. Она очень убедительна, уверена и не проваливается в аргументах. Стою и думаю, ее бы отмыть немного, дать возможность поучаствовать в молодежных школах и семинарах, подучить чуток и из нее вышла бы отличный лидер, участница дебатов. Получился бы активист, куда более эффективный, чем многие наши тусовщицы кофе-брейков. Жаль, что все пока для нее по-другому. Может телефон, протянутый ей представительницей Комитета по делам женщин, поможет изменить ее судьбу?
Хочется на это надеяться. А пока меня подташнивает от этого шоу а-ля трагикомедия. Выхожу «покурить» на улицу, жду минут 10-15, вдыхая ночной осенний воздух. Наконец, выходит уставший полковник и за ним группа оперативников. Похоже, наша ночная «беседа» подходит к концу.
Всех задержанных в эту ночь, а это всего 12 проституток, выпроваживают в другую комнату. Никто из них особо не нервничает, некоторые вроде огорчены, кто-то улыбается и уже сплетничает в уголке. Объявляется, что девушки будут задержаны до полного установления личности, иногородние останутся в спецприемнике, остальных отпустят. Их ожидает штраф от 10 до 20 официальных расчетов (350-700 сомони), а «активистке», если не угомонится, угрожают 10 сутками исправительных работ.
Она бросает в вдогонку: «Ну, правильно, закроете меня, дети не дождутся, останутся голодными, и через пару дней на панель пойдет уже моя школьница-дочь…». Настроение у присутствующих окончательно падает, мы все расходимся.
Нас везут домой, а в голове крутится одна мысль – ведь это сцена нашей жизни. Эти проститутки тот же измученный социально-экономическими проблемами народ, вынужденный сегодня переступать через все нормы морали и религии, делать много чего некрасивого в поисках хлеба насущного, а в милиции отображает лицо власти, которая не знает, как решить наши проблемы, ограничиваясь лишь какими-то формами наказания и порицания. Кто здесь прав или нет? Кто плохой или порядочный? Я поднимаю руки.
Единственное, что мне понравилось в эту ночь – полковник Иззатов, в самом начале операции требовавший от подчиненных проводить задержания строго по нормам закона, с уважением прав проституток, которые «такие же граждане страны, как и мы с вами», сдержал свое слово.
Сотрудники угрозыска обращались с задержанными вполне тактично, не допускали оскорблений, брани в их адрес, каких-то физических действий или угроз. Может, это было сделано специально для прессы? Пусть так, это уже хорошо. С этого начинается правовое государство, а значит и экономическое благополучие и будущие улицы без панелей, где сейчас стоят обычные таджикские матери…
Зафар Абдуллаев,
специально для Avesta.TJ
