Переведено с использщованием AI
Avesta.Tj | 03.06.2020 | В начале следующей недели в Химкинском городском суде должны начаться слушания уголовного дела о сгоревшем Sukhoi Superjet 100 в аэропорту «Шереметьево» 5 мая 2019 года. О том, насколько сильно эта авиакатастрофа сказалась на перспективах одного из самых амбициозных проектов российской авиации, рассуждает обозреватель Анатолий Ходоровский.
Восемь лет назад российское правительство мечтало о завоевании 10% мирового авиастроительного рынка. Флагманом экспансии призван был стать созданный в стране впервые за много лет «Суперджет».
В феврале 2012 года в России была принята программа развития отечественной авиационной промышленности на 2012–2025 годы. Этот амбициозный документ предполагал не только масштабные инвестиции (1,7 трлн рублей, по курсу того времени чуть менее $57 млрд), но и впечатляющие конечные результаты. Например, 10% мирового рынка продаж в гражданском самолетостроении и доведение доли отечественной комплектации отечественных же самолетов до уровня не менее 70%.
Чтобы понять масштаб этих цифр, нужно отметить, что капитализация лидера мирового авиапрома — корпорации Boeing — на тот период времени составляла $55,7 млрд. Это было даже немного меньше суммы, которую правительство собиралось потратить на прорывное развитие отечественного авиапрома. Гипотетически, конечно, проще было купить готовое, чем создавать свое. Тем более что для того, чтобы «откусить» 10% рынка, — по сути, глобально дуапольного (Boeing, Airbus) — нужно было произвести 1400 воздушных судов, и то при условии, что все остальные игроки не смогли бы нарастить объемы.
Основная надежда возлагалась на SSJ, хотя и об МС-21 упоминалось в тексте. Последний самолет так и остался экзотикой опытных экземпляров, проходящих сертификацию (теперь уже в связи с коронавирусом ее сроки в очередной раз сдвигаются). Это при том, что самый большой в мире и технологически сложнейший самолет А380 прошел путь от начала работ до серийного производства за восемь лет.
С «Суперджетом» дела обстоят даже хуже. Его производят, но в совершенно иных масштабах, чем замышлялось. За десять лет серийного выпуска произведено 200 самолетов (юбилейный борт поднялся в небо над Комсомольском-на-Амуре 22 мая 2020 года). А если регулярно мониторить сайты, отслеживающих полеты, то несложно убедиться, что и в лучшие времена более 30 бортов SSJ одновременно в небе не было.
Реально продать эти самолеты оказалось куда сложнее, чем произвести. И дело не только в том, что неизбежные «детские» болезни «лечат» уже десяток лет. Проблемы поставки запчастей и комплектующих, организации технического обслуживания и ремонта все еще продолжают решаться, причем с переменным успехом. Кстати, и спустя 8 лет российский самолет так и остается практически на 70% «иностранным», хотя обещано было все наоборот.
«Суперджет», официально называющийся не SSJ, а RRJ (Russian Regional Jet), самолет по определению региональный, узкоспециализированный. Это значит, что он находится именно в той нише, которая хуже всего развита в нашей стране.
Отправить за рубеж SSJ оказалось весьма непросто. Во-первых, и в этом сегменте существовала конкуренция, но не с Boeing и Airbus, а с Bombardier и Embraer, проекты которых, впрочем, за эти годы «отошли» к двум мировым авиагигантам. Что лишний раз подтверждает риски региональной «ниши».
Да и изначальный выбор в качестве потенциальных потребителей малоизвестных, иногда только что созданных, авиакомпаний в странах Юго-Восточной Азии казался странным. И тот факт, что первым рынком «Суперджета» стал армянский, кажется трудно совместимым с идеей борьбы за мировую экспансию.
Не помогали никакие преференции потенциальным покупателям — а им предлагалась не только практически демпинговая цена, но и привлекательные условия фондирования. Самолет был сырым, а сервис неналаженным. В итоге даже мексиканский Interjet от итальянской продукции отказался. Да-да, именно итальянской, — ибо самолет из России поставляется за ее рубежи в качестве итальянского (с соответствующим сертификатом и таможенным оформлением). При том, что доля итальянского партнера в этом проекте давно размыта ежегодными масштабными вливаниями государства в капитал «Гражданских самолетов Сухого».
Вообще этот самолет субсидируется трижды. Помимо производителя и потребителя, ежегодные субсидии на него идут и в капитал Государственной транспортно-лизинговой компании. И все равно SSJ реально не продается — ни в России, ни за рубежом.
В этой ситуации даже неоднозначное судебное дело об аварии SSJ «Аэрофлота», в котором, по сути, так и не рассмотрены возможные технические проблемы, а вина заведомо возложена на пилота, не способно испортить имидж самолета. Его репутация и без страшной катастрофы была, мягко говоря, неоднозначной. А постоянные технические отказы, происходившие в том числе и на полосе перед самым взлетом, не были редким исключением, а скорее становились рядовой практикой.
При этом даже в нынешних непростых экономических реалиях об отечественном суперсамолете не забывают. Правительство готово предоставить авиационной промышленности в виде гарантий по кредитам на закупку 59 SSJ (говоря честно — для того, чтобы пристроить уже произведенное) 140 млрд рублей. Еще 62 млрд планируется направить на поддержку лизинга самолетов, а 17,5 млрд — на субсидирование региональных авиаперевозок.
Чтобы оценить масштаб сумм, стоит привести еще несколько цифр. На поддержку серьезно пострадавших во время пандемии всех российских авиакомпаний планируется направить 23 млрд рублей, и то при соблюдении множества условий, а на социальные выплаты всему населению планом восстановления экономики предусмотрено 180 млрд рублей.
Помогут ли очередные вливания самолету, в котором не заинтересован пользователь? Рискну предположить, что нет. Рынок региональных перевозок в России достаточно ограничен, и сформировать его за год-другой не получится. Помимо субсидирования, нужны еще и доходы населения, потребности бизнеса, инфраструктура и многое другое, напрямую не связанное с авиацией и самолетами.
Надежды на поставки за рубеж также весьма призрачны. Ниша узкая, сервисные возможности по-прежнему ограничены, да и предыдущий опыт был настолько негативным, что найти новых покупателей, даже «субсидируемых», будет непросто. К тому же времена сейчас явно не самые благоприятные для продвижения новой авиатехники на новые рынки.
Самым логичным вариантом стало бы прекращение производства и сокращение абсолютно неэффективных затрат. Именно таким путем пошел Airbus, приостановивший программу выпуска А380. За то время, пока ведется производство SSJ, было не только изготовлено, но и поставлено 230 суперсовременных, комфортных и самых больших в мире воздушных судов. Но А380 оказался самолетом «одного аэропорта» — 110 машин весьма успешно эксплуатирует базирующаяся в Дубае Emirates.
Авиация — отрасль, в которой очень часто тренды меняются, и не всегда их можно определить на много лет вперед. Не получилось и у Airbus с идеей большого и комфортного самолета, для которого нужна специальная инфраструктура и особая маршрутная сеть. Но без этой программы не было бы и другой новейшей разработки концерна — А350, куда более востребованного сейчас в мире. Авиастроение — это еще и постоянное совершенствование технологий, создание системы, при которой разработанное ранее можно использовать в дальнейшем, включая инновации и собственный опыт. На этом, собственно, и строится постоянный прогресс отрасли. Далеко не все в этом процессе определяет масштаб инвестиций или государственной поддержки.
С этой точки зрения судьба «Суперджета» представляется путем в никуда.
