Переведено с использщованием AI
Avesta.Tj | 20.06.2015 | В Москве 17 июня прошла международная
конференция «Центральная Азия:
современные вызовы», посвященная 18-летию подписания Общего соглашения о мире и
национальном согласии в Таджикистане между правительством и Объединенной
таджикской оппозицией (ОТО). Официальные представители таджикского посольства в
Москве это мероприятие проигнорировали.
Место проведения конференции –
Президент-отель – было выбрано неслучайно: именно здесь 27 июня 1997 года и был
подписан этот важный документ, положивший конец пятилетнему гражданскому
противостоянию в республике. Политические деятели и представители экспертного
сообщества России и Таджикистана констатировали, что на фоне возрастающих
внешних угроз – экспансии так называемого «Исламского государства» –
безопасность в Центральной Азии тесно увязана с внутриполитической
стабильностью в странах региона. От этого общего тезиса внимание участников
дискуссии переместилось к рассмотрению ситуации в Таджикистане, где в последнее
время усилилось давление на Партию исламского возрождения (ПИВТ), составлявшую
в годы войны костяк ОТО. Власть не жалеет административного ресурса для
дискредитации партии и оказания давления на ее членов. На парламентских выборах
в марте 2015 года впервые за последние пятнадцать лет ПИВТ не преодолела пятипроцентный
барьер и не вошла в новый парламент. Эксперты говорят о полном нарушении
баланса отношений между властью и оппозицией и о необходимости начала нового
межтаджикского диалога.
Начало дискуссии положил лидер
ПИВТ Мухиддин
Кабири, который в своем выступлении рассказал об истории непростых
взаимоотношений исламской партии с властью, которая, по его словам, в последнее
время грубо нарушает мирные договоренности. Восемнадцать лет назад легализация
деятельности ПИВТ была одним из условий соглашения о мире между правительством
и оппозицией. Но сейчас в Таджикистане все чаще звучат голоса о необходимости
закрытия исламской партии как политической силы, опасной для общества.
— Давление на партию началось с 2010 года, когда
прошли очередные парламентские выборы и ПИВТ получила большое количество
голосов. К следующим парламентским выборам 2015 года наша партия уже
рассматривалась не как партнер по мирным договоренностям и построению стабильного
Таджикистана, а как конкурент или даже потенциальный враг таджикского народа. В
СМИ появилось множество материалов, в которых говорилось, что наша партия
стояла у истоков гражданской войны в Таджикистане. В сознание масс начала
насаждаться идея, что партия несет в себе угрозу национальному единству и
будущему Таджикистана. После выборов 2015 года преследования и давление на нас
усилились, — сказал Кабири.
В далеком прошлом самого
лидера ПИВТ вдруг «обнаружились» уголовно наказуемые деяния, о чем 16 июня
сообщила правительственная газета «Джумхурият». Ранее та же газета обвинила ПИВТ в причастности к терроризму.
Кабири сообщил, что
правоохранительные ведомства игнорируют письменные жалобы ПИВТ на преследование
ее членов, в связи с чем на днях партия вынуждена была обратиться за защитой к
президенту Эмомали Рахмону. Давление на ПИВТ, а также
насаждение светскости и ограничение властями религиозных свобод верующих не
только не способствует стабильности, но, напротив, ведет к росту радикальных
идей в стране, в частности — к возникновению симпатий к так называемому
«Исламскому государству» («Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ,
ISIS или IS англ., Daesh араб.) и другим экстремистским группам, подчеркнул
лидер ПИВТ.
— Многие считают, что наш опыт
мирного диалога с властью, работы в рамках демократических законов не удался.
Многие представители молодежи испытывают разочарование по этому поводу. Сегодня
еще есть возможность объяснить им, что ИГИЛ – это плохо. Но чтобы дать им
надежду на будущее, надо показать альтернативу. Командир ОМОН Гулмурод Халимов очень
четко объяснил, почему он присоединился к ИГИЛ: он не выдержал того, что на
заседаниях МВД давали указание нанимать проституток, надевать на них хиджабы и
таким образом показать, как, якобы, ведут себя сторонники нашей партии. И
таких, как он, думаю, немало, — отметил Кабири.
В отсутствие внутриполитического баланса
Лидер Социал-демократической
партии Таджикистана Рахматилло
Зойиров заметил,
что равноправный политический диалог между бывшими противниками прекратил свое
существование сразу после подписания мирного соглашения. Очевидно, что весьма
умеренная позиция ПИВТ, которую в свое время в ходе межтаджикских мирных
переговоров проявил руководитель ОТО Сайид Абдулло Нури, а затем продолжил его
преемник Кабири, была расценена властями не как результат компромисса, а как
собственная победа.
— Успех межтаджикского мирного
процесса был в том, что во главе оппозиции стоял Сайид Абдулло Нури и другие
представители очень умеренного политического ислама. Уже тогда, в 1993 году, в
Центральной Азии могла возникнуть ситуация сегодняшней «арабской весны». Власть
была не способна ни контролировать территорию страны, ни противостоять
оппозиционным силам. Если бы война продолжалась, победила бы оппозиция. Нури
стал великой удачей для власти и дипломатов – в его лице нашли человека,
который, действительно, исходил из интересов общества и сел за стол
переговоров. Этот дух умеренности политического ислама сохраняется и сегодня.
Но с 1997 года баланса между властью и оппозицией уже не было. И, начиная с
2000-го года, радикальными действиями властей результаты межтаджикского
примирения были сведены на «нет». Скажу больше: парламентские выборы 2015 года
стали подготовкой похорон результатов межтаджикского соглашения. Сегодня
основная задача – восстановить баланс между силами, иначе наше общество не
сможет быть стабильным, — полагает Зойиров.
О внутриполитическом
дисбалансе в Таджикистане сказал и главный редактор журнала «Проблемы
национальной стратегии» Российского института стратегических исследований,
политолог Аждар
Куртов.
— В настоящее время одна из
сил посчитала, что только ее видение ситуации является единственно правильным,
и стала действовать вопреки духу и букве мирного соглашения. Это заблуждение.
Люди не одинаковы – они исповедуют разные взгляды, по-разному видят развитие
своего государства, объединяются в разные партии, но это не значит, что одни
свои, а другие – враги и их надо уничтожать. Должно быть изжито противостояние
«красных» и «белых». Таким путем идет большинство разумных государств, к ним
уже примкнул и Китай. Чем раньше к этому придут в
Таджикистане, тем лучше будет для народа и экономики этой страны. Находить
компромиссы, пути взаимодействия – именно это и было духом того соглашения, —
напоминает Куртов.
Как показывает исторический
опыт, попытки подавить политических оппонентов приводят к росту протестных
настроений и провоцируют новые конфликты. Сегодня умеренному политическому
исламу в Таджикистане есть альтернатива: радикально-экстремистское ИГ, успешно
рекрутирующее людей под лозунгами о справедливости. Джихад против «светских
радикалов» для униженных и шантажируемых властью людей становится
привлекательной идеей.
— Нынешняя внутриполитическая
ситуация в Таджикистане не дает повода для оптимизма. Бегство полковника ОМОН –
это вполне закономерный и ожидаемый результат проводимой властями политики,
которая приводит к тому, что множество людей не находят себе место ни в
политической, ни в экономической деятельности, ни вообще в стране. И многие из
них готовы идти по пути противодействия этой политической системе с оружием в
руках. Давление, которое осуществляет официальный Душанбе на всех своих
политических оппонентов, в итоге приведет к таким негативным результатам.
Количество людей, которые попытаются изменить ситуацию, будет только нарастать.
Выросло поколение, которое не знает опыта войны и, сталкиваясь с ограничениями,
оно будет смотреть не на последствия гражданской войны в Таджикистане, а на
опыт происходящего на Ближнем и Среднем Востоке. Поэтому я полагаю, что здесь
необходимо и экспертному сообществу, и государствам, которые имеют давние
исторические связи с Таджикистаном, внести вклад в урегулирование
межтаджикского конфликта, обратить серьезное внимание на то, что нынешнее
положение вещей не может быть оценено иначе, как дестабилизирующее и
генерирующее массу конфликтов, которые скажутся и на самом Таджикистане, и на
его соседях, — сказал заведующий отделом Средней Азии Института стран СНГ,
политолог Андрей
Грозин.
Привлечь Россию, вернуться к диалогу
Признав внутриполитическую
ситуацию в Таджикистане дестабилизирующей, эксперты пришли к выводу о
необходимости возобновить межтаджикский диалог. Кабири напомнил, что мирный
процесс в 1990-х проходил с участием контактной группы стран-гарантов, в
частности России, Ирана, Афганистана, Пакистана и
государств Центральной Азии, которые, по его мнению, и сегодня «должны нести
моральную ответственность за состояние мира в Таджикистане». В урегулировании
нынешнего кризиса между властью и ПИВТ ее лидер надеется на участие России. Но
сегодня в Таджикистане нет вооруженного противостояния, и поэтому извне, в
частности из Кремля, положение дел в республике видится не столь критичным, как
об этом говорили участники конференции. Тем более что Таджикистан – суверенное
государство, и, как отметил член Общественной палаты России Султан
Хамзаев, попытка той же России урегулировать ситуацию в этой республике может
быть расценена как вмешательство в ее внутренние дела.
— Я абсолютно поддерживаю тот
тезис, что необходимо не продуцировать политический конфликт с умеренным
исламом, а поддерживать эти умеренные политические силы, выступающие за
исламскую традицию. Конечно, ситуация в Таджикистане была бы более стабильной,
если бы этот конфликт не разжигался на политическом поле. К сожалению, нынешнее
руководство Таджикистана иногда теряет чувство реальности, ему не хватает
видения перспективы. Но, мне кажется, российское руководство пока не видит
конфликта, о котором мы говорим, или, по крайней мере, не оценивает его
таковым, поэтому делает ставку на тех, кто сильнее, считая это более
рациональным на данном этапе, — считает директор Центра политической
конъюнктуры, политолог Сергей Михеев.
— Готовы ли нынешнее
руководство России и ее политические деятели быть посредниками между разными
политическими силами в Таджикистане, как это было в 1990-х годах? Я, скорее,
пессимист в этом вопросе. Думаю, что те интеграционные структуры, в которых
участвует Россия, и нынешнее ее взаимодействие с властями Центральной Азии,
скорее, говорит о том, что ставка делается на поддержку существующих режимов,
чем на поиск какого-то сложного баланса внутри каждой страны, налаживания
диалога с оппозиционными силами, — заметил профессор Европейского университета
в Санкт-Петербурге Сергей
Абашин.
— Если уж говорить о реальной
роли России в этом деле, то как раз неформальное воздействие на нынешнее
руководство Таджикистана в виде кулуарного разговора, авторитетного мнения,
высказанного российским руководством, или, возможно, руководством Ирана, может
оказаться важнее, чем официальные меры, — заявил Михеев.
Значение таких неформальных
контактов, кулуарной дипломатии на примере того же межтаджикского мирного
процесса проиллюстрировал модератор конференции – эксперт по Центральной Азии,
журналист Аркадий
Дубнов.
— Российская дипломатия тогда
проявила неординарные усилия. Замминистра иностранных дел Анатолий Адамишин
поехал в Иран с тем, чтобы установить первые контакты с лидерами ОТО, и при
содействии иранских властей ему удалось найти общий язык и с покойным Нури, и с
другим лидером оппозиции – Ходжи Акбаром Тураджонзода. Эти доверительные
контакты в итоге и привели к Президент-отелю. Также многое сделал президент
Узбекистана Ислам Каримов, который неожиданно для подавляющего
числа участников этого процесса вдруг публично признал, что без усилий
таджикской оппозиции мира в Таджикистане быть не может. И он лично пригласил в
Ташкент Тураджонзода. Для всех это было шоковым решением, — напомнил Дубнов.
«Москва всегда поддерживает сильного»
В завершение конференции ее
участники высказали конкретные рекомендации по недопущению дальнейшей эскалации
внутриполитического кризиса в Таджикистане, которые будут доведены до сведения
всех заинтересованных сторон.
Исполнительный директор Центра
политических технологий «ПолитКонтакт» Андрей Медведев предложил
на базе своего Центра в ближайшее время начать новый межтаджикский диалог,
используя механизм общественной дипломатии.
— Если межтаджикский диалог
невозможен на государственном уровне, его нужно переводить на уровень
общественной дипломатии. Я согласен с мнением о том, что нынешнее руководство
России не видит тех угроз в Таджикистане, о которых мы говорим. На мой взгляд,
эти угрозы реально существуют, и не хотелось бы, чтобы Россия в итоге
расхлебывала последствия своего неведения. Поэтому предлагаю по линии
общественной дипломатии провести консультации с представителями оппозиционных
политических партий и власти, причем — совместно с иранской стороной, возможно
даже, в Иране. Эти консультации должны получить широкое информационное
обеспечение в России и Таджикистане. Мы можем в кратчайшие сроки организовать и
провести на площадке «ПолитКонтакта» обмен мнениями между представителями
оппозиции и власти, — заявил Медведев.
Советник председателя ЛДПР Геннадий
Авдеев предложил
услуги либерал-демократов по предоставлению площадки для межтаджикского
диалога. Вопрос участия в таких консультациях готова рассмотреть и иранская
сторона, сообщил представитель посольства Ирана Мехди
Бедии, отметив важность «культивирования ислама умеренного толка».
Таким образом, российское
экспертное сообщество готово всемерно содействовать поиску точек
соприкосновения между правительством Таджикистана и оппозицией. Но случится ли
«перезагрузка» этого диалога, какова вероятность его возобновления и участия в
нем России – в ответах на этот вопрос эксперты не слишком оптимистичны.
Итоги конференции «Фергана»
попросила прокомментировать ее модератора, эксперта по Центральной Азии Аркадия
Дубнова:
— Московская конференция,
безусловно, была удачной хотя бы ввиду ее главного вывода: угрозой стабильности
в Таджикистане и во всем регионе Центральной Азии стало кардинальное смещение
баланса между властью и оппозицией, достигнутого межтаджикским мирным
соглашением 1997 года. Правящий режим президента Эмомали Рахмона узурпировал
власть в стране и проводит тотальную зачистку политического поля, вплоть до
отказа в легальной деятельности авторитетной Партии исламского возрождения
Таджикистана и преследования ее лидеров, а также преследования практически всех
проявлений традиционного ислама в Таджикистане. Нет никакого сомнения, что
столь недальновидная политика официального Душанбе приведет и уже приводит к
радикализации сторонников умеренного ислама, подталкивающей их под знамена
ИГИЛ.
К сожалению, — и этот
печальный вывод тоже стал одним из итогов конференции, — рассчитывать на то,
что в Москве, точнее, в структурах российской власти, готовы оказать влияние на
Душанбе с тем, чтобы уберечь сползание Таджикистана в новый внутренний
конфликт, опасный повторением гражданской войны середины 1990-х, не приходится.
В Москве не видят аналогий между нынешней ситуацией в Таджикистане и тем, что
было тогда, заявил на конференции политолог Сергей Михеев, хоть и признают
действия таджикских властей не вполне адекватными. Судя по всему, не готовы в
Москве пойти и на контакты, пусть даже и не на самом высоком уровне, с
представителями таджикской оппозиции, чтобы правильно оценить возникающие
угрозы Таджикистану изнутри. А между тем, именно трезвая оценка ситуации
двадцатилетней давности позволила российской дипломатии искать контакты с
таджикской оппозицией, чтобы остановить кровопролитную гражданскую войну,
истреблявшую таджиков.
Москва всегда поддерживает
сильного, заявил на конференции Михеев, дав понять, что отказ в контактах с
оппозицией объясняется слабостью последней. Такой подход характерен не только
по отношению к Таджикистану, но и вообще, ко всем странам СНГ. Что
неудивительно, поскольку это проекция отношения российского руководства к
собственной оппозиции: власть чуть ли не сакральна, а те, кто ей возражает,
являются либо предателями, либо иностранными агентами. Справедливо ли в таком
случае суждение, что, мол, спасение утопающего – дело рук исключительно самого утопающего,
решать тем, кто оказался в воде. Увы…
Источник МИА «Фергана»
