Переведено с использщованием AI
Война не жалеет никого, она затрагивает каждого — от мала до велика. Таджикские женщины наравне с мужчинами сполна хлебнули горести и трудности военной поры. А порой им приходилось даже принимать на себя всю полноту ответственности. С одной из таких женщин, политической активисткой того периода, экс-координатором одной из групп оппозиционных сил – Ульфатхонум Мамадшоевой — наша беседа.
С Ульфатхонум мы встретились в редакции нашей газеты. Сегодня обычный преподаватель Российско-Таджикского Славянского университета, 15 лет назад находилась в самой гуще политических страстей, принимала участие в поиске путей выхода из военно-политического тупика и даже возглавляла Политический совет оппозиционных сил Горного Бадахшана.
ТРУДНОЕ ВРЕМЯ 1992-ГО
18 декабря 1992 года Душанбе покинули последние вооруженные части оппозиционных сил, тогда же вошли правительственные войска. Я оставалась в Душанбе, где у меня находилась мама.
Вскоре я узнала, что меня разыскивают, и 28 декабря покинула столицу: по поддельному паспорту улетела в Ленинабад, оттуда автобусом добралась до Оша и затем на грузовой машине — в Хорог.
В Бадахшане в это время сложилась очень тяжелая ситуация: здесь скопилось большое количество вооруженных людей, и беспрерывно прибывали беженцы из Гарма и Душанбе.
Из-за большого скопления людей, экономической блокады области и продолжающейся войны, стоял голод, еды на всех не хватало. Практически постоянно привозили тела наших ребят, убитых только из-за того, что они были памирцами.
Все это очень сильно накаляло обстановку, люди были разозлены. Причем в Бадахшан постоянно приходили все новые оппозиционные отряды, состоящие не только из бадахшанцев.
У каждого отряда был свой командир, свой лидер, практически все боевики были вооружены, при этом были неуправляемы, разрозненны.
Тогда в Бадахшане существовала официальная власть, подчинявшаяся Душанбе. Но она фактически была парализована, они боялись того, что происходит центральной части Таджикистана, а также не знали, что делать с беженцами, как прокормить их, как удержать полевых командиров от боестолкновений и разборок.
Нужна была единая система, которая смогла бы взять координацию всех боевых структур в свои руки.
Мы начали поиск людей, которые не были бы деморализованы, озлобленны, конструктивистов, заинтересованных в прекращении войны. Людей, которые бы знали выход из этого тупика под названием гражданская война.
Причем было осознание, что без признания обоюдной вины сторон, война так и будет продолжаться. Я так и сказала тогда корреспонденту радио Би-Би-Си Алану Джонсону.
На его вопрос «Когда закончится эта война», ответила: только когда все признают свою вину.
РОЖДЕНИЕ ПОЛИТСОВЕТА
Точкой отсчета создания Политсовета можно считать конец февраля 1993 года. Тогда, во время визита в Бадахшан спецпосланника Генсека ООН в Таджикистане господина Ливиу Бота, состоялось первое публичное выступление членов Политсовета.
Когда Бота спросил, что намерена делать дальше бадахшанская оппозиция, слово взял Мехрали Тошмухаммедов. Обозначенные им предложения состояли из 13 пунктов, среди которых были требования о прекращении огня и немедленного начала переговорного процесса, необходимость безопасного и достойного возвращения беженцев к местам своего проживания, а также политическая и военная реинтеграция.
Конечно, эти пункты были еще не систематизированы, не рассмотрены со всех сторон. Они были еще «сырыми», но стали первыми предложениями начала мирных переговоров. Политсовет тогда был только в стадии формирования, поэтому предложения были переданы от имени молодежи ГБАО.
А в первой половине марте 1993 года были созданы Политический совет оппозиционных сил и Силы самообороны Бадахшана.
Политсовет делился на две структуры – политическое и военное крыло. Военное крыло представляли полевые командиры Сил самообороны Бадахшана. Туда входили Саламшо Мухаббатов, Холбаш Холбашев, Мачлун Паллаев, Алёша Аёмбеков, Холик Авазов, Балхиёр Замиров.
В политическое крыло входила интеллигенция, которая так или иначе оказалась в водовороте войны и которая знала, что пока не будет создан механизм мирного урегулирования в Таджикистане, война будет продолжаться.
В этот Совет входили представители Ванча, Ишкашима, Дарваза, Шугнана, Рушана. Среди них Шодавлат Шонусайриев, Мубориз Акдодшоев, Шер Джонмамадов, Дод Эркаев, Саид Шарипов, Каноатов, Давлат Курбонбеков, Икболшо Муборакшоев, Мехрали Тошмухаммедов и я.
Координатором Политсовета был выбран Мехрали Тошмухаммедов. Он никогда не был оппозиционером, не принимал участия в площадных разборках. Этот человек долга и чести, всегда выступал за мир в стране.
В своё время я видела многих политиков и на Шахидоне и до него, но такого уровня политиков как Мехрали мне видеть еще не доводилось. В то время, кстати, я была пресс-секретарем Политсовета.
СИЛЫ САМООБОРОНЫ ОХРАНЯЛИ ГРАНИЦЫ
Силы самообороны Бадахшана были также созданы в марте. Такое решение, конечно не без давления извне, принял областной совет народных депутатов.
Силы состояли из небольших вооруженных групп, которые в свою очередь составляли несколько крупных соединений и подчинялись военному крылу Политсовета. Командующим силами самообороны был Холбаш Холбашев (до войны командир отделения ОМОН МВД РТ), он возглавлял их до февраля 1994 года. После этого, вплоть до своей трагической гибели в 1996 году, во главе сил стоял Мачлун Паллаев.
О Мачлуне хочется рассказать подробнее. До войны он был преподавателем физкультуры в Кумсангирском районе, был отличным волейболистом.
Сильный и волевой человек за короткий срок, несмотря на тяжёлую контузию, полученную в боях, сумел установить железную дисциплину и создал сильные группы, подчинявшиеся штабу Сил самообороны.
Задача формирования заключалась в охране границ: как административных, так и государственных. Я помню как по радио и телевидению Памира проводился марафон по сбору средств для них и люди отдавали средства, причем отдавали последнее, добровольно.
ПЯТЬДЕСЯТ НА ПЯТЬДЕСЯТ
В предложениях, которые выдвинул Политсовет, был пункт о реинтеграции политической и военной силы. Основная цель — не допустить дальнейшую эскалацию военных действий и сохранить Бадахшан зоной мира, где бы спокойно могли сосуществовать правительственные структуры и оппозиция.
Этому поспособствовала и сложившаяся ситуация. Полевые командиры составили план, возможно, не без давления из Афганистана, по захвату важнейших объектов и плацдармов Горного Бадахшана.
Они сообщили, что утром будет штурм, полевые отряды вооружены гранатомётами и миномётами и готовы брать власть в свои руки. Они установят в Хороге временное оппозиционное правительство Таджикистана в изгнании. Область будет использована как плацдарм для будущих наступлений на правительство.
Утром 23 июля 1993 года Политсовет принял решение ввести часть местных оппозиционных сил в правительственную структуру. Мы предложили сформировать местное правительство и силовые структуры по принципу 50 на 50 с участием представителей оппозиции.
По этому поводу по всему Бадахшану был проведен прямой радиоэфир, в котором участвовали лидеры политических и военных сил. Через день, 24 июля в Хороге состоялся митинг, на котором было принято решение о принятии данного варианта. В митинге приняли участие и депутаты облсовета.
Мехрали Тошмухаммедов предоставил им концепцию развития Бадахшана и прекращения гражданской войны, которую принял Политсовет. 26 июля состоялась сессия областного совета, на которой выступил Тошмухаммедов.
В своей речи он сказал, что правительство полностью парализовано, но надо взять себя в руки и не позволить боевикам взять штурмом город, превратив Бадахшан в свой плацдарм. Депутаты приняли предложение оппозиции.
Председателем облисполкома был избран Балхиер Замиров, который был полевым командиром рушанского направления, его заместителем Шер Джонмахмадов. Мубориз Акдотшоев стал советником по безопасности. Все они были представители Политсовета.
Фактически впервые в стране был проведен процесс интеграции оппозиционной и правительственной власти на региональном уровне.
В 19997 году этот процесс был осуществлен на республиканском уровне, когда уже существовал Комитет по национальному примирению.
ДАШТИ-ШЕР И ХАБУРАБАД
Первого августа 1993 года на территорию Бадахшана вошли правительственные войска. На границе Дарваза и Тавильдары высадился хорошо вооруженный и подготовленный десант.
Напротив них, в Дашти-шере находились войска Сил самообороны, которые оказали сопротивление, вступив в бой. Однако что плохо вооруженная группа оппозиции могла противопоставить правительственным войскам?
На переднем крае Дашти-шера стояла группа из 120 человек, немного позади еще небольшая группа. После продолжительного, упорного сопротивления, задняя группа стала отступать к перевалу Хабурабад.
Бойцы, находившиеся на переднем фронте, остались прикрывать данный отход, и фактически попали в окружение правительственных войск. Невероятным усилием их командиру Холбашу Холбашеву удалось вывести группу в безопасную зону.
После отступления Сил самообороны, полевыми командирами было принято решение об уничтожении дороги между Тавильдарой и Дарвазом. Дорога на перевале Сафед-санг была взорвана, это остановило продвижение правительственных сил вперед. Бадахшанская оппозиция в свою очередь отошла в сторону Дарваза.
Потом выяснилось, что, к счастью, число жертв с обеих сторон оказалось немногочисленным, несмотря на то, что боевые действия велись на протяжении десяти дней.
ЖЕНЩИНА – КООРДИНАТОР ПОЛИТСОВЕТА ОППОЗИЦИИ
В октябре 1993 года М. Тошмухаммедов поехал в Душанбе со своим больным отцом, которому нужна была срочная операция. Он должен был вернуться обратно, но в Душанбе встретил спецпосланника ООН Л. Бота, который предложил ему сотрудничество в структуре ООН.
Это был большой плюс, так как миссия ООН была призвана урегулировать спорные вопросы и принести мир в страну. Мехрали согласился и остался в Душанбе. Политсовет фактически остался без координатора.
В октябре меня вызвали на заседание совета, где присутствовали руководители всех полевых групп и политические лидеры. Они сообщили, что координатором Политсовета Мехрали предлагает назначить меня.
Честно говоря, мне стало смешно, женщина – координатор Политсовета оппозиции? Ведь я была единственной женщиной, не только в совете, но и во всей Бадахшанской оппозиции. Полевые командиры, никого не признающие, предлагают назначить координатором меня, женщину.
Я отказалась сразу: во-первых – было страшно, во-вторых — я же женщина, было сомнение, что справлюсь с такой трудной задачей. Но за меня дружно проголосовали единогласно.
Вот тут и начались мои мучения. Мне было необходимо координировать военную и политическую силу, а я по природе человек довольно мягкий и интеллигентный. Здесь же порой приходилось и кричать, и ругаться, и заходить в кабинеты начальников, где мне не были рады. В то время я убедилась насколько у нас не развит институт женщины в политике.
В октябре 1993 года на Памир прибыла миссия наблюдателей ООН во главе с Л. Бота. Он встретился с представителями Политсовета. На встрече с ним, мы представили готовые и дополненные предложения по мирному урегулированию межтаджикского конфликта
В конце ноября я решила съездить в Ленинабад, чтобы узнать, какова ситуация на севере страны. Памир находился в информационном вакууме, и мы не всегда знали, что происходит за пределами области.
Обстановка в Ленинабаде оказалась спокойной, возникало чувство, что в республике нет никакой гражданской войны.
ТРУДНЫЕ БУДНИ
В феврале 1994 года началось разделение Политсовета – от нас отошла исламски настроенная часть Ванчской группы. Тогда она именовалась «Артиши нахзати ислом».
Во многих вопросах, полевые командиры не доверяли Политсовету, например в вопросах переправы боевиков Исламской партии возрождения из Афганистана в Таджикистан. Мне, честно говоря, больше интересовали политические вопросы, чем такие вопросы. Позже был создан аналитический центр, который занимался рассмотрением возникавших вопросов, анализировал поступавшую информацию. В него входили Ориф Шерзамонов, Марат Мамадшоев и Шерзамон Шерзамонов.
Дальше, все шло как по накатанной – старалась работать во взаимодействии с командирами, они активно сотрудничали со мной.
Полевые командиры имели огромное значение. Официальный Душанбе тогда по всем вопросам старался сотрудничать непосредственно с командирами, обходя Политсовет. Меня же, честно говоря, не интересовала военная сторона дела, за это отвечали другие, но участвовала во всем, что касалось переговоров. И полевые командиры меня старались не подводить.
В целом я справлялась. Конечно, бывали случаи, когда в Бадахшане стреляли, но ни разу не доходило дело до открытых разборок.
РИЗВОН И ЕГО ЛЮДИ
Военную силу мы использовали только один раз, когда выдворяли с территории Бадахшана брата Ризвона Содирова – Джуму.
Я поехала с французским журналистом Патриком Караном в Висхарв, где находился Джума. Он рассказывал Карану такие шокирующие подробности из своей и Ризвона жизни: как они резали людям головы, как подвергали их пыткам, что у меня волосы дыбом встали.
Когда нам начали жаловаться на Ризвона, я позвонила в Москву Дододжону Атовуллаеву, что бы рассказать о происходящем. Он тогда мне ответил «Не переживай, все под контролем».
Что под контролем, я так и не поняла, но создавалось такое впечатление, что Ризвона не хотели трогать, что он был кому-то нужен.
Когда силы самообороны Бадахшана выдворили Джуму с территории Дарваза, Ризвон поклялся, что после прихода к власти первым вырежет памирцев. Это на самом деле был страшный человек.
Политсовет принимал активное участие в обмене военнопленных в октябре 1994 года. Официальные военные структуры отказались помочь в охране пленных как оппозиционных, так и правительственных сил. Мы взяли этот вопрос на себя, содержали пленных в штабе Сил самообороны.
Среди них были журналисты Ахмадшо Комилов, Хуршед Назаров, Мирбобо Миррахим, генерал Рахмонов, были и бойцы Ризвона — русский паренек Дима Насонов и девушка Мавлюда.
Димка сразу хотел уйти к Ризвону. Я уговаривала его не делать этого, но он меня не послушался, Ризвон был для него кумиром. Он ушел, и после этого я его больше не видела.
Уехала и Мавлюда. Потом, после долгого времени, я узнала, что Ризвон их убил, так как они были в плену, а значит, для Ризвона, они были предателями.
Был еще один случай. Из отряда Ризвона сбежал Латиф Латифи, сын Отахона Латифи, не выдержавший того ужаса, который творился в отряде Ризвона.
Неделю он жил у меня дома и постоянно боялся, того, что Ризвон придет за ним, придет его убивать. Он даже просил меня увеличить охрану, непрестанно говоря о жестокости этого человека.
«ЗА ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЫ НАМ ЕЩЕ ОТВЕТИШЬ…»
Для нас главное было то, что Бадахшан на протяжении всего времени оставался зоной мира. Конечно, бывали случаи, когда здесь стреляли, были и разборки, но разум преобладал, садились, выслушивали друг друга.
Конечно, не все шло гладко, было очень много неприятного, мелочного, страшного. Сколько раз мы ругались с полевыми командирами, и я хлопала дверью, но об этом сейчас не хочется вспоминать.
Остались добрые светлые чувства ко всем тем, кто не сломался и шёл до конца несмотря ни на что.
В 1994 году на меня через российских пограничников вышел полковник Джалилов из Комитета по охране госграницы при правительстве РТ с предложением о частичном переходе сил самообороны в официальную структуру погранвойск.
Так как в наших Предложениях по мирному урегулированию такой пункт был, я выслушала его предложение и обещала подумать. Мы обсудили этот вопрос на Политсовете с командиром Сил самообороны М. Паллаевым и начальником штаба Х. Холбашевым.
В феврале 1995 года мы встретились уже в расширенном составе и обо всем договорились. Сомнений не было, ведь речь шла о вопросе, который был выше всех наших амбиций и претензий друг к другу – это территориальная целостность государства.
Тогда было очень много разговоров и материалов о возможном разделении Таджикистана Узбекистаном, Китаем, Афганистаном.
И в июне 1995 года часть сил самообороны во главе с начальником штаба Х. Холбашевым перешла в правительственную структуру В/Ч 2848 — Рушанская пограничная комендатура.
Многие в оппозиции не поняли нашего поступка, и нередко нам приходилось выслушивать их упреки.
Председатель комитета по прекращению огня под эгидой ООН от исламской оппозиции Ходжи Музаффар тогда мне сказал « Вы не спросили разрешения. За предательство ты нам еще ответишь…». Причем таких угроз было немало. По сути, приходилось находиться меж двух огней.
В 1995 году я участвовала в Московских консультациях в качестве эксперта от Бадахшанской оппозиции. Это было предложение ООН расширить число участников переговорного процесса за счёт регионального присутствия. Тогда же Тураджонзода предложил мне стать членом Совета по прекращению огня.
После прекращения гражданской войны члены Политсовета больше никогда публично не выступали. В последнее время возникает очень много вопросов, которые остаются без ответов. Поэтому я решилась на это интервью в память о многих наших товарищах, которых уже нет с нами.
Бадахшан в годы войны оставался единственной территорией, где существовали зачатки демократического миростроительства, где сосуществовали антагонистические силы — правительство и оппозиция, где были по настоящему свободные средства массовой информации.
