Переведено с использщованием AI
На прошлой неделе заявление президента страны о том, что более тысячи экспонатов «Сокровища Окса» (отечественное название – «Амударьинский клад»), хранящиеся в Британском музее, должны быть возвращены в Таджикистан, вызвало настоящий информационный бум. Зачем это было надо и к чему привело?
Все началось с того, что 4 апреля сего года президент Эмомали Рахмон посетив с рабочей поездкой Кабадиянский район, заглянул вместе с группой ученых на доисламский историко-культурном памятник — городище Тахти Сангин на берегу Амударьи. Он поручил им подготовить предложения по дальнейшему сохранению этого памятника.
Наверное, все так бы и забылось, если бы… президент вдруг не заявил: «Амударьинский клад вернуть в страну!».
Прошло уже почти десять дней, а мировые СМИ еще продолжают громко обсуждать эти слова. Итак, попытаемся разобраться, почему это прозвучало и почему так аукнулось.
Заявление Э. Рахмона не случайно. Принимая во внимание, все последние его действия, можно отметить, что новым стратегическим курсом внутренней политики президента является поэтапное повышение национального самосознания и идентичности.
Увеличение количества дней празднования Навруза, смена фамилии, теперь клад. Определенная линия поведения налицо. Некоторые эксперты прогнозируют, что к концу мая, когда ожидается встреча главы государства с творческой интеллигенцией (на эту же пору приходится обычно встреч представителей стран доноров по Таджикистану), он выдвинет новые предложения в этой сфере.
Если это действительно так, то президент выбрал одну из наиболее выгодных тактик повышения укрепления свои позиций внутри страны, а также берет с большим прицелом на будущее, потому что очевидно, что по таким делам о его политике будут судить будущие поколения. Здесь также стоит поставить большой плюс его советникам.
В целом все указанные действия можно назвать эффективными, так как помимо внутреннего резонанса, они вызвали резонанс внешний. Заявление не осталось незамеченным в экспертных кругах Запада и тому были причины.
Во-первых, заявление было сделано за день до дня рождения Британского музея, одно из старейших и известнейших хранилищ мировой культуры. Музей был основан 5 апреля 1753 года. Возможно, это просто совпадение, хотя я лично подозреваю четкий расчет.
Во-вторых, сам факт притязания со стороны государства к такому всемирно известному учреждению, доселе не отдававшего свои экспонаты никому, также не могло не резонировать.
Хотя заявление президента, еще не считается официальным требованием Таджикистана, руководство Британского музея поспешило дать на него ответ.
— Пока не поступит запрос, говорить о чем-либо преждевременно, — заявила представитель пресс-службы музея Ханна Болтон. — Запрос должен поступить от государства Таджикистан в правительственные службы Великобритании. Но, думаю, что коллекцию мы не отдадим: права Таджикистана на нее весьма спорны.
Никто не знает, откуда возник этот клад – из Таджикистана, Узбекистана или Афганистана. Сами предметы были сделаны в древней Персии и куплены британцами на индийских базарах.
Она добавила, что Британский музей представляет всю мировую культуру, и руководство музея против возврата, так как это противоречит миссии музея.
Стоит отметить, что «Амударьинский клад» — это золотые и серебряные предметы 4-2 вв. до н. э., которые были обнаружены в 1877 на территории древней Бактрии (современный Таджикистан).
В настоящее время клад хранится в Британском музее, содержит 1300 монет, сосуды, статуэтки, браслеты, медальоны, плакетки, геммы.
Некоторые эксперты подвергают сомнению притязания таджикской стороны, считая, что сокровища были найдены не в местечке Тахти-Сангин, а из Тахти-Кувади, расположенном на другом берегу Амударьи. Говорят, что в национальном музее Узбекистана давно уже хранятся муляжи этих сокровищ Окса – там их тоже считают своими…
Их вывод – Эмомали Рахмон делает пиар раскопкам в Тахти-Сантин, для которых Таджикистан уже давно добивается статуса всемирного наследия ЮНЕСКО и стремится привлечь к нему внимание мировой музейной общественности. Возможно, и это тоже неплохо для президента.
Кстати, Таджикистан не последняя страна, которая обозначила свое стремление вернуть на родину предметы древности. Ранее правительства Ирана и Ирака призывали вернуть им коллекцию цилиндр времен царя Кира, на котором начертана история взятия Вавилона персами в 539 году до н.э., которым также владеет Британский музей.
Формального требования о реституции цилиндра так и не поступило, но Британский музей в этом году впервые согласился выставить его на время в иранском музее.
Большие претензии к музею также у правительства Греции, требующего вернуть мраморные элементы древнего храма Эрехтейон, фактически похищенного в 19 веке, свои статуи также требует Нигерия.
Хочется также добавить, что немало древних ценностей, также имеющих прямое отношение к таджикскому народу, да и другим народам Центральной Азии хранятся и в других музеях мира, в том числе и российских. Например, в том же Эрмитаже.
В 2004 году, когда на Неделю культуры России в РТ в Душанбе прилетал представитель министр культуры РФ Михаил Швыдкой, на пресс-конференции ему был задан вопрос – возможно ли возвращение таджикских экспонатов на родину для экспозиции, на что он ответил, что если будут созданы условия, в том числе юридические гарантии, то это возможно.
Мне кажется, это самый правильный путь. Надо признать, что Британский музей, Эрмитаж и другие не вывозили и не грабили мировые ценности. Наоборот, несколько веков их эксперты, видя на руках ценнейшие исторические предметы, выкупали с рук купцов или случайных людей, а в тяжелые годы (мировых войн) – спасали экспонаты от разрушения.
Во многом благодаря их работе, культура древних народов была сохранена и донесена до наших дней, а древние золотые и серебряные монеты и скульптуры не переплавлены в обычный металл.
В свою очередь во многих странах, включая Таджикистан нет серьезных условия для постоянного хранения экспонатов, которым с точки зрения культуры просто нет цены. Мы теряем картины средней ценности, что говорить о шедеврах, которые надо хранить за семнадцатью системами защиты?
По-моему идеальный путь — создание условий для проведения временных экспозиций наших национальных, да и других мировых ценностей, хранящихся в мировых музеях через переговоры в дипломатической форме.
