Переведено с использщованием AI
Кто заказчик теракта в Беслане?
МОСКВА, 16 сентября. /РИА «Новости»/.
Дмитрий Макаров, научный сотрудник Института востоковедения Российской академии наук:
Наша страна – с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей – в одночасье оказалась незащищенной ни с Запада, ни с Востока.…Одни хотят оторвать от нас кусок «пожирнее», другие им помогают….Терроризм – это, конечно, только инструмент для достижения этих целей», — так прокомментировал президент РФ Владимир Путин драму с захватом заложников в Беслане (Северная Осетия).
Кто конкретно задумал, организовал, проплатил этот и другие теракты на территории России? Кто их исполнители, какие цели они каждый раз ставят перед собой и как с ними бороться? Пожалуй, сегодня нет ни одного россиянина, который не ставил бы перед собой этих вопросов. Тем более что многие опасаются, что захват заложников в Беслане – это не последняя акция террористов.
В нестабильности в России, на Северном Кавказе заинтересованы многие силы, однако найти конкретных заказчиков преступлений очень сложно.
Акции, подобные захвату заложников в Беслане, выгодны радикальным исламистам, которые уже много лет пытаются внедриться на Северный Кавказ и оторвать его от России, или же создать там для нее постоянный очаг напряженности и постепенно расширять свое влияние в направлении Поволжья.
Определенный интерес к дестабилизации Северного Кавказа имеют те, кто заинтересован в транспортировке каспийской нефти по южному маршруту (через Грузию, Азербайджан). Здесь пересекаются интересы и южно-кавказских республик и крупных западных нефтяных компаний.
В то же время нельзя забывать и о том, что нестабильность на Северном Кавказе в определенной степени устраивает и Запад, так как это создает почву для оказания давления на Россию.
Секретом не являются и связи северокавказских экстремистов с ближневосточными джихадистами. Еще в начале 1990-ых гг. они стали активно осваивать северокавказское пространство, внедрять туда свою идеологию, командировать свои проверенные кадры – как военных специалистов, прошедших горячие точки, так и идеологов.
В частности, известно, что одним из главных идеологов чеченского джихада является саудовец Мухаммед Абу Омар Ас-Сейф. Выходцы с Арабского Востока нередко возглавляли и возглавляют наиболее боеспособные отряды боевиков. Самые известные среди них — Хаттаб, Абуль Валид.
Арабы, пришедшие на Кавказ, далеко не всегда доверяют местным, отношения, складывающиеся между ними, нельзя назвать гладкими. Более умеренные северокавказские исламистские группы не скрывают в частных беседах своего отношения к арабам. Им не нравится, что они навязывают свое видение того, как надо действовать, стараются продвигать тех людей, которые им удобны, не считаясь с тем могут ли они принести реальную пользу населению, внести вклад в возрождение исламского образования, и т.д. И самое главное, что арабы исходят из своих абстрактных убеждений в необходимости создания исламского государства и не понимают, что северокавказское общество к этому не готово.
В свою очередь радикальные северокавказские группы мирятся с присутствием чужаков, несмотря на то, что их зачастую раздражает заносчивость, неуместная гордость и самомнение арабов. Однако прагматизм перевешивает – ведь именно благодаря арабам кавказские экстремисты получили доступ к финансовым потокам.
До 1999 года в республиках Северного Кавказа активно работали филиалы различных исламских благотворительных организаций и фондов. Сегодня доказано, что многие из них являлись спонсорами террористических группировок. В частности, через Бакинское отделение саудовской организации «аль-Харамейн» шли значительные финансовые средства для северокавказских радикальных джамаатов, начиная от Дагестана и заканчивая Карачаево-Черкессией.
После 1999 года легальная активность этих фондов на российской территории прекратилась. Но перекрыть все каналы финансирования террористических группировок невозможно. Ведь деньги можно передавать наличными, не используя систему банковских переводов.
В то же время ситуацию облегчает то обстоятельство, что многие арабские режимы, в частности Саудовская Аравия, столкнувшись с всплеском экстремизма и терроризма на своей территории, начинают пересматривать свою политику. Они осознали, что тактика экспорта экстремизма, когда власти молчаливо поощряли местную молодежь ехать воевать в Афганистан, Боснию, Косово, Чечню, лишь бы они не создавали проблем у себя дома, бумерангом возвращается к ним. И молодые саудовцы, которые побывали в горячих точках, возвращаясь домой, начинают представлять угрозу для местной власти. Поэтому сейчас появляется гораздо больше возможностей для сотрудничества Москвы и Эр-Рияда в сфере противодействия экстремизму.
Очевидно, что без финансовой подпитки извне уровень террористической активности на территории России был бы ниже. Однако не следует забывать, что чеченский конфликт уже сам по себе генерирует экстремизм, да и за пределами Чечни в других районах Северного Кавказа политическая и социальная ситуация создает благоприятную почву для появления исламистских группировок.
Проблема и в том, что радикалам симпатизируют многие из тех, кто совершенно не разделяет идейных принципов исламистов, и не хочет жить в государстве, которым будут управлять эти люди. Просто им удалось позиционировать себя как непримиримых борцов против коррупции, которая активно распространена в северокавказских республиках, борцов за социальную справедливость.
Действительно активных джихадистов, которые вовлечены в диверсионно-террористические действия на Северном Кавказе, немного, хотя база сочувствия им среди молодежи достаточно велика. Точные цифры назвать затруднительно, так как расчеты в основном спекулятивны. Даже в середине 1990-ых гг., когда многие исламистские джамааты действовали в открытую, назывались разные цифры. Так, к примеру, про Дагестан одни говорили, что 2-3% населения вовлечено в деятельность исламистских группировок или симпатизирует им, другие говорили, что речь идет о 10-15% населения кавказских республик.
Если процент сочувствующих радикалам действительно достигает 10% — это уже опасная тенденция. Взрыв может произойти в любой момент. Для этого достаточно ухудшения социальной и военно-политической ситуации на Кавказе, возникновении новых очагов конфликта. Именно это мы наблюдали в последнее время в Ингушетии и в Северной Осетии.
Кроме того, для многих кавказских республик актуальна проблема смены власти. Например, в Дагестане сейчас активизируется противостояние между властью и оппозицией в преддверии первых прямых президентских выборов, намеченных на 2006 год. Проблемы с переходом власти могут возникнуть и в Кабардино-Балкарии, и в Ингушетии. В этих условиях дестабилизировать обстановку не представляет труда.
Разумеется, такие силовые акции, как захват школы в Беслане, не вызывают сочувствия среди населения Северного Кавказа. Это было очевидно еще после вторжения боевиков в 1999 году в Дагестан. Когда речь доходит до насилия, особенно если речь идет о территории Кавказа, большинство местного населения отворачивается от радикалов и проклинает их. Однако отношение населения к их акциям не останавливает террористов.
Дело в том, что на сегодняшний день на Северном Кавказе не существует единого исламистского движения или более-менее централизованных исламистских структур. Попытки объединения исламских группировок предпринимались в середине 1990-х гг. Определенный успех на этом направлении был достигнут к 1999 году. Были созданы, к примеру, «Исламский джаамат Дагестана» во главе с Багаутдином, «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» и др. После 1999 года, когда боевики вторглись на территорию Дагестана и федеральные войска начали ответную операцию, все эти структуры были практически разрушены. Многие их руководители либо погибли, либо покинули Кавказ и переехали в другие страны.
Сегодня предпринимаются попытки воссоздания централизованных исламистских структур. Периодически в СМИ возникают названия новых организаций. В частности, «Объединенное командование моджахедов Дагестана», «Джамаат моджахедов Дагестана», раскручиваются фамилии некоторых исламистских лидеров, в частности Рабани Халилова, которому приписывают организацию терактов в Каспийске в 2002 году. Однако эти организации и их лидеры не имеют значительного веса даже на уровне Дагестана, не говоря уже обо всем Северном Кавказе.
На этом фоне выделяется организация «Рияд ус-салихиин»/«Сады праведных», возглавляемая Шамилем Басаевым. Сам Басаев является своеобразным эталоном для всех джихадистских группировок, однако трудно сказать, насколько он является реальным руководителем для небольших экстремистских ячеек, разбросанных по всем республикам Кавказа. Ведь его интересы и интересы мелких местных групп могут абсолютно не совпадать. И даже при организации совместных действий среди террористов могут возникнуть разногласия.
Но в любом случае теракты осуществляются теми силами, которым наплевать на симпатии или антипатии общества и которые заинтересованы лишь в реализации своей стратегии.
Соответственно и у государства должна быть стратегия борьбы с терроризмом и экстремизмом.
Очевидно, что необходимо реформировать силовые структуры, которые занимаются борьбой с терроризмом, наладить более эффективную координацию всех систем власти и слоев общества, стабилизировать социальную и политическую ситуацию в регионах. Не последнее место здесь занимает борьба с коррупцией.
Представляется важным также дифференцировать подход к политическому исламу. Т.е. не рассматривать все исламистские группировки как непосредственного противника, с которым надо бороться только силовыми методами. Безусловно, сделать это непросто.
Существуют так называемые умеренные исламистские группы, которые, признавая необходимость или желательность создания исламского государства на Северном Кавказе, считают, что этого нельзя достичь при помощи насилия. Таких деятелей на Северном Кавказе достаточно.
Наиболее известным лидером среди умеренных исламистов в 1990-е гг. был Ахмад-Кади Ахтаев — основатель и лидер Исламской партии Возрождения. После того как эта организация развалилась, он создал новую — «Аль-Исламийя» и действовал на культурно-просветительской ниве, критикуя деятельность радикальных исламистов. Он предсказывал, что их путь приведет к катастрофе, и пытался развивать диалог с властью, никогда не призывал к ее насильственному свержению.
К сожалению, к 1999 году умеренное крыло исламистов на Северном Кавказе распалось. Ахтаев умер еще раньше — в начале 1998 г. Сейчас некоторые молодые исламисты, особенно представители интеллигенции, те, кто получил одновременно и светское и исламское образование, пытаются переосмыслить наследие Ахтаева. Но все же новых ярких фигур среди них нет.
Однако и умеренные исламисты с точки зрения национальных российских интересов являются тревожным явлением. Нет ясности — рассматривать ли умеренный исламизм, как некий противовес радикальному, или как первую ступень на пути к нему. Поэтому у государства нет и стратегии действий в отношении политического ислама, нет решения — пытаться ли развивать диалог с умеренными элементами, укреплять их, рассчитывая, что они станут противовесом джихадистам или же, наоборот, их надо маргинализировать, поскольку, усилившись, они создадут новую угрозу власти. Вопрос не решен, хотя на практике власть скорее использует тактику тотального давления на любые проявления исламизма, не деля на умеренных и радикальных.
Но все же не следует забывать, что умеренные исламисты обладают определенным авторитетом, и их влияние может быть задействовано для того, чтобы оторвать от террористов хотя бы часть экстремистски настроенной молодежи.
Кроме того, государство должно подключаться к процессу возрождения исламского образования, в частности финансировать преподавание светских дисциплин в исламских заведениях, если сами мусульмане говорят, что у них на это не хватает денег.
Россия также нуждается в создании солидных исламских учебных заведений, в которых бы преподавали в том числе и крупные зарубежные ученые. Лучше, чтобы они преподавали здесь и студенты находились здесь, в этой социальной среде, чем в арабских или других мусульманских странах, и попадали под влияние другой культуры, другой обстановки.
Список рецептов борьбы с экстремизмом и терроризмом можно продолжать еще долго. Проблема в том, как их реализовать.
