Переведено с использщованием AI
Опальный журналист и политик Дододжон Атовуллоев уже много лет будоражит нашу общественность своими резкими статьями и политическими инициативами. Он табу в таджикской политике, его имя в высоких правительственных кабинетах стараются произносить шепотом, потому что этот человек не просто бросил публичный вызов власти, но и допускает оскорбления в ее адрес.
Он так сильно увлекся своей борьбой, что давно не замечает, как перешел ту черту критики, за которой начинается попранные им общечеловеческая этика и уважение к читателю. Число его сторонников уменьшается, потому что никто в Таджикистане не хочет, чтобы его считали «рогатым скотом» только за то, что им хватило ума не выйти «на баррикады», а вместо этого попытаться сделать что-то полезное для общества.
Но это было наше редакционное мнение, а вот что думают наши читатели, было бы интересно узнать после публикации этого эксклюзивного интервью самого эксцентричного и бескомпромиссного оппозиционера Д. Атовуллоева. Мы задали ему жесткие, провокационные вопросы, а в ответ получили еще более резкие и провокационные ответы, которые в силу этических и правовых норм, и по договоренности с ним самим, выдаем в несколько скорректированном виде.
— Дододжони Атовулло, хотелось бы начать нашу беседу с…
— Прошу вас не называйте меня Дододжони Атовулло. Мне больно от этого.
— ?
— Когда к Иосифу Бродскому, который уже жил в США, приехали друзья и рассказали, что поэт Евгений Евтушенко стал яростно выступать против колхозов, то тот сказал: «Ну, тогда я — за»! Если ваш президент стал Рахмон, то я хочу быть Атовуллоевым. Навсегда…
— В Таджикистане в широких кругах Вас часто кликают «Додик». Вас это не коробит?
— Вы не совсем корректны по отношению к этим кругам, поскольку они довольно узкие. К тому же попытку оскорбления нельзя называть кличкой. Кличка не может быть неточной или неостроумной. И вообще не используйте прилагательное «широкий» говоря о правящих кругах Таджикистана. Вы наверно знаете эту шутливую притчу о перевернутом пространстве, где рыбы высоко летают, птицы глубоко плавают, а на заборе слово «мел» написано, ну понятно чем. Так вот, Таджикистан стал перевернутым миром, где народ служит правителю, где министры и политики впадают в детство, чтобы соответствовать формату власти, а всякая идея считается инакомыслием….
— Стоп! Давайте определимся, а Вы сами — кто? Эксцентричный политик или все же опальный журналист? Вы борец за интересы народа или специалист по само пиару?
— Я — Дододжон Атовуллоев. Этим все сказано. Это имя, репутация, бренд. Отец дал мне это имя, и я всю жизнь бережно к нему отношусь. Это ж главное мое богатство и в рекламе и пиаре я не нуждаюсь.
«Офтоб омад далели офтоб», то есть показатель света — солнце, само солнце. Какой я журналист — пусть судят читатели. Люди, которые до сих пор прячут в своих домах «Чароги руз». В самом расцвете сил я покинул свою Родину. Красные кхмеры, которые сейчас поменяли свои тряпичные сапоги и порванные носки на демократический костюм, отняли у меня все: дом, Родину, молодость.
А журналистика это и есть политика. Разве Раджаби Мирзо, Марат Мамадшоев, Ольга Тутубалина, Парвина Хамидова, Зафар Абдуллоев, Мирзонаби Холикзод, Абдукаюм Каюмзод, Рахматкарими Давлат, Хуршеди Атовулло, Зафари Суфи, Сайёфи Мизроб, Саймиддин Дустов, Фахриддини Холбек, Абдулазими Абдуваххоб, не лучшие политики Таджикистана? Разве они не украшение любого парламента и правительства? Они эффективнее, чем любая партия.
Сейчас, конечно, я больше занимаюсь политикой. Поскольку ее в Таджикистане нет, я и организовал свое политическое движение «Ватандор». Программа моя, кодекс чести мой — это заставить уйти эту власть.
— Зачем нужно было письмо А. Симонова?
— Это вопрос к Алексею Симонову. Но я благодарен ему за такое участие в моей судьбе. Как благодарны тысячи людей, которых он спас от смерти, тюрьмы или преследований.
Симонов святой человек. У него уникальное сердце. Оно и отважное и искреннее. Он очень многое сделал для таджиков. Улица имени Алексея Симонова обязательно будет в Душанбе. Это произойдет, когда сменится нынешняя власть…
— Прокомментируйте ситуацию с дипломатом, набитым пачками долларов, изъятых у Вас несколько лет назад в аэропорту Шереметьево.
— Это было весьма странное происшествие. Я сотни раз пересекал разные границы и знаю все нормы и правила. Но в тот день мне стало совершенно очевидно, что меня «ведут». Потрошащий обыск, странные вопросы, задержание, в связи с тем, что наличных у меня оказалось чуть больше положенного. Нигде в мире на это не обратили бы внимание — «перебор» явно не криминальный. Но меня явно провоцировали.
Я разозлился и сказал: «Сейчас ХХI век, никто с собой деньги не таскает. У всех карточки». Они взяли мою кредитную карточку и проверили. Там было 360.000 евро. Это были деньги «Ватандора», которые позже назвали «контрабандой». Странно, но буквально мгновенно эта «новость» попала в информационные ленты и кто-то «любезно» проинформировал обо всем в посольство.
— Вы являетесь критиком номер один нынешних властей. А у Вас самого есть панацея от « таджикской болезни »?
— Панацеи вообще не существует. Но я искренне убежден, что существующая система власти в Таджикистане губительна для страны. Не может голос народа умещаться в одной глотке. И если власть в стране принадлежит народу, то только он может решать, какой эта власть, может быть. Это и есть лекарство от таджикской болезни.
— Народ — это быдло? Цитируем Ваши слова.
— Народ сделали быдлом, «выселив» лучшую его часть за пределы страны и уничтожив сотни тысяч самых лучших сынов. Увы, таджикский народ — это сегодня не Саади, Фирдоуси, Хайям… Остались немощные, терпеливые, послушные. Народ, живущий вне любви, вне еды, вне власти, конечно, представляет собой печальное зрелище. И разве задача вернуть ему самоуважение, дать работу, вселить уверенность в себя и чувство гордости – не главная задача власти?
— С нашими проблемами все понятно. Но хоть какие-то достижения у нас есть?
— Разве ежедневно в газетах и по ТВ вы не слышите про эти достижения? Если бы они были съедобными, то страна бы лоснилась от сытости. А сейчас страна превратилась в кошмар, из которого все бегут. Еще немного и «салом аллейкум, каменный век»!
— Что Вы думаете о Каромате Шарипове, председателе общества трудовых мигрантов. Некоторым кажется, что он Ваш «конкурент»…
— Конкурентов в любви к своему народу не бывает. Дай Бог ему здоровья. Каромат реально помогает людям. Он делает для своего народа гораздо больше, чем любой министр.
— Имея авторитет в России, почему Вы не проявляете большую активность по защите прав таджикских трудовых мигрантов в РФ?
— Чтобы заниматься такой работой, нужно жить в открытом пространстве. А за мной постоянно охотятся спецслужбы Таджикистана, и я вынужден скрываться. И в этих условиях помогать скорее нужно мне. Но, я думаю, ключик решения проблемы трудовых мигрантов находится в Душанбе, а не в Москве. Разве это Россия сделала таджиков нацией гастарбайтеров?
— Россия стремительно повышает пошлины на бензин. Что Вы предложите в данной ситуации?
— На рынке принято торговаться. У вас есть другие способы разговора с продавцом? С другой стороны, я бы предложил более рационально обращаться с доходами алюминиевого завода. Наверно, не совсем верно направлять их в карман одной семьи. И это значительно облегчило бы проблемы с бензином.
И еще бы я предложил восстановить в стране рыночные отношения, и прекратить партийное управление ценами. Некоторые умники в правительстве, обвиняют Россию, как будто Москва подняла цену специально и только для Душанбе. Это ведь не так. Россия подняла цену для всех. Я заметил, что нашим людям из власти, как плохим танцорам, все время мешают какие-то гадости. Раньше мешали Иран и фундаментализм, потом сионизм и Америка, теперь Россия и Узбекистан. Кстати, Таджикистан без России и Узбекистана как человек без двух рук…То есть — калека…
Если Таджикистан хочет снизить цену на топливо, есть другие рычаги. Пусть правительство убирает НДС- это уже почти 200 долларов, снижает акциз это тоже почти 150 долларов — на тонну. И цена будет прежней. Еще можно дороги сделать бесплатными. Или в этом тоже виноваты Россия и Путин?
— Почему, как только у Вас или других оппозиционеров появляются проблемы в Таджикистане, Вы сразу апеллируете к Путину. Это старая советская привычка или он — президент СНГ?
— Когда тебя бьют молоком по голове или угрожают смертью можно потерять самообладание. Опасность выбирает не всегда верное решение, скорее эффективное. А Путин имеет рычаги давления на официальный Душанбе. И разве не к Путину обращается сам президент Рахмон в критические минуты…
Я никогда не апеллировал к Владимиру Путину. Я его благодарил. В 2001 первом году именно он спас мою жизнь и освободил из тюрьмы. Да, было давление президентов и глав правительства европейских стран, мощная поддержка мировых СМИ. Но последнее слово было за Путиным. И в том, что в очередной раз отказали меня выдавать таджикским властям, есть его заслуга. С гордостью могу сообщить важную новость читателям: мечты, тех, кто хотел увидеть меня в таджикском зиндане, в очередной раз оказались несбыточными.
— Что Вы думаете о мусульманах Таджикистана, и какие у Вас отношения с руководством ПИВТ?
— Я верующий человек и мне глубоко симпатичны люди, почитающие Бога. ПИВТ нельзя не уважать за верность своим принципам. За мудрость ее руководителя — Мухиддина Кабири, сумевшего остаться человеком и политиком в этой ситуации.
— Вы не боитесь своими действиями и резкими заявлениями получить обратный эффект, нанести серьезный урон таджикскому обществу?
— Серьезно? Вам не кажется странным, что те, кто уносит из казны деньги – не приносят вред, а те, кого унижают, кого обрекли на изгнание, унижения — вред приносят. Я не выношу такую логику, придуманную лишними органами власти.
«Бизнес и политика»
