Переведено с использщованием AI
Avesta.Tj | 28.09.2016 | В последнем слове глава Союза журналистов Казахстана Сейтказы Матаев назвал имена заказчиков уголовного преследования, сообщает КазТАГ.
«Среди них есть инициаторы преследования журналисткой семьи. Это бывший руководитель администрации президента Нигматулин, один из руководителей нацбюро по противодействию коррупции Татубаев, полуолигарх и полумедиа-магнат Клебанов, в своё время получивший израильское гражданство. Мы не раз об этом открыто писали. С их подачи началось уголовное преследование моей семьи, с их подачи разрушено здание пресс-клуба в Алматы, с их подачи парализована деятельность Союза журналистов Казахстана, с их подачи арестовано наше имущество, с их подачи мы с сыном содержимся под арестом длительное время», — заявил С.Матаев в последнем слове на суде во вторник.
При этом он отметил, что мотивами заказа является рейдерский захват активов и имущества Национального пресс-клуба.
«В чём заключается мотивы уголовного преследования семьи Матаевых? Это ограничение профессиональной деятельности, противодействие защиты свободы слова в Казахстане и гражданской активности журналистов. Инициаторы преследования прямо об этом заявить не решились, поэтому избрали другой путь. Найти экономические нарушения, заставить признаться в этой вине, а затем рейдерским способом захватить активы и имущество Национального пресс-клуба», — отметил С.Матаев.
По его словам, Н.Нигматулин открыто требовал отдать ему КазТАГ.
«Мне Нигматулин на одной из встреч в администрации президента прямо заявил: «Отдай «КазТАГ» и всё остановим. Прекратим дело и освободим от уголовной ответственности. Но при этом сообщил, что конфискуют здания в Алматы и «Дом журналистов» в Астане. Он говорил: «Подумай о детях, подумай о внучках. С чем ты оставишь их со своей несговорчивостью?». Теперь прокуратура и суд пытаются отобрать это имущество через обвинительный приговор», — сообщил С.Матаев.
Как сообщил С.Матаев, Н.Нигматулин выдвинул ему ультиматум.
«Я несколько раз встречался с Нигматулиным в присутствии главного финполовца Кожамжарова. Нигматулин выставил мне ультиматум: признать вину и пойти на сделку со следствием, подписать заявление по 65-й статье; возместить якобы нанесённый ущерб в Т600 млн и провести брифинг для прессы, где я должен был признать полностью свою вину. Я отверг ультиматум, заявив, что это значит подписать не только себе приговор, но и всей казахстанской журналистике, поставить под удар все журналистское сообщество и поставить крест на независимой журналистике», — сказал С.Матаев.
По словам С.Матаева, преследование и давление начались в январе 2016 года.
«Весь январь и февраль они требовали одного — пойти на сделку со следствием, в обмен на освобождение от уголовной ответственности, но наша семья отвергла все эти предложения, потому как мы посчитали, что сделка со следствием — это сделка с совестью. Тогда инициаторы моего преследования пошли на крайний шаг, задержав меня и поместив в изолятор временного содержания. После этого допросы продолжались по 17 часов в день. На мою защиту встала пресса, в основном зарубежная, за что я очень благодарен», — заявил он.
После первых публикаций в зарубежных СМИ, как сообщил С.Матаев, в Национальном бюро по противодействию коррупции началась паника.
«В Алматы срочно прилетел испуганный зампред нацбюро Татубаев. Этого они не ожидали и слёзно просили прекратить публикации в прессе. Я отказался, потому как это было бы профессиональное вмешательство в деятельность моих коллег и самая настоящая цензура, которая запрещена Конституцией», — отметил он.
Кроме того, С.Матаев был подвергнут пыткам.
«Чтобы ограничить моё общение с родными, меня, а затем и моего сына взяли под арест. Со мной случился гипертонический криз, и я остался без квалифицированной медицинской помощи. Следствие, прокуратура и суды намеренно ухудшали мое здоровье. Был случай, когда следователь Таубалды ворвался ко мне домой и запретил работающей «скорой» помощи экстренную госпитализацию в кардиологический центр, куда за последние девять месяцев меня доставляли несколько раз, и там не давали возможности лечиться, требовали срочной выписки, оказывали давление на врачей. Мне предстояло пройти 2 серьезные операции, что подтвердила судебно-медицинская экспертиза, которая была проведена по инициативе финансовой полиции. Но на мое лечение наложила табу антикоррупционная служба. В квалифицированной помощи отказал и председательствующий судья Акболат Курмантаев, сославшись, что нет оснований. Представители ОБСЕ назвали его решение пыткой, которая по конвенции ООН строго запрещена. В том числе и в Казахстане», — сказал С.Матаев.
По словам С.Матаева, чиновники, ставшие главными свидетелями обвинения после подписания признания по 65-й статье, давали противоречивые показания.
«По уголовному делу было опрошено порядка 300 свидетелей, и только чиновники под давлением следствия дали противоречивые показания. Это экс-руководители Комитета информации Берсебаев, Кальянбеков, Арпабаев, Казангап и Байбосынов, а также менеджер «Казахтелекома» Маханбетажиев. Кальянбекова вывели из игры, мотивируя тем, что он болен. Он по -прежнему, как мы узнали, ходит на работу, и причина здесь в другом. Сейчас он является руководителем департамента информационного обеспечения Верховного суда», — сообщил С.Матаев.
При этом он подчеркнул, что эти люди пошли на сделку с совестью.
«Все обвинения против нас построены на их показаниях, по которым они пошли на сделку со следствием, но я считаю, что они пошли на сделку со своей совестью, они оговорили меня с сыном, они оговорили своих коллег, спасая свои шкуры. Они предатели, и они поставили крест на своей репутации. Пусть об этом знает весь Казахстан», — сказал С.Матаев.
С.Матаев в очередной раз подчеркнул, что не собирается признавать вину в преступлениях, которые он не совершал.
«Я и мой сын Асет никому ничего не должны. Мы никому ничем не обязаны. Мы не собираемся ни у кого просить прощения, мы не нарушали закон. Мы считали и считаем себя невиновными. Нас не смогли сломать и поставить нас на колени. Мы не пошли на сделку со следствием, доброе имя и репутацию — главный капитал нашей журналистской семьи Матаевых», — заключил он.
