Переведено с использщованием AI
Avesta.Tj | 24.12.2013 | Темой разговора номер один в
узком кругу вашингтонских наблюдателей за Центральной Азией – и в более
обширном кругу центральноазиатских наблюдателей за Вашингтоном – значится
вопрос о переменах, которые претерпит политика США в регионе после вывода
американских вооруженных сил из Афганистана. На протяжении последнего
десятилетия политика США в Центральной Азии настолько была подчинена войне в
Афганистане, что теперь уже сложно представить, каковы могут быть американские
интересы в регионе в отсутствие этого фактора. Пара дискуссий, состоявшихся в
Вашингтоне, дают представление как о публичных, так и о закулисных разговорах,
которые ведутся на эту тему – и подчеркивают огромный разрыв между тем, что США
заявляют официально о своей будущей политике в отношении Центральной Азии, и
тем, что они реально думают об этом.
На одном из обсуждений, а именно в
аналитическом центре New America Foundation, выступила недавно назначенная на
должность заместитель помощника госсекретаря по вопросам Южной и Центральной
Азии Фатема Сумар (Fatema Sumar) по вопросу «Региональные связи в Южной и
Центральной Азии». Как и следует из названия, доклад был целиком посвящен
американской инициативе под названием «Новый Шелковый путь». Эта программа уже
достаточно подвергалась критике в данном блоге и не только, так что бить
лежачего нет никакой необходимости. (Правда, недавно в издании «Дипломат» была
опубликована еще одна негативная статья Юджина Имаса (Eugene Imas) «Новый
Шелковый путь – дорога в никуда»). Однако одну часть выступления Сумар стоит
выделить особо:
«Анализируя программу Нового Шелкового
пути, впечатляют произошедшие за последние несколько лет немалые перемены.
Изначально это был проект, выдвинутый Соединенными Штатами. Меня лично поражает
то…, как к этому видению пришел сам регион и теперь во многих отношениях сам
продвигает эту программу в сотрудничестве с международным сообществом, которое
на правах партнера помогает формировать, структурировать и финансировать эту
деятельность».
В качестве доказательства этой
направляющей работы региона она привела инициативу Азиатского банка развития
под названием Программа центральноазиатского регионального экономического
сотрудничества и Стамбульский процесс (формально направляемый Афганистаном, но
с активной закулисной деятельностью со стороны Вашингтона). Однако интерес
здесь представляет сдвиг, произошедший в риторике Госдепа в отношении Нового
Шелкового пути: если раньше официальные представители США говорили больше о
нефинансовых вложениях и работе над «программным обеспечением» (например,
облегчением пограничных переходов), чем о «техническом обеспечении» (например,
дорогах и других объектах инфраструктуры), то теперь они пытаются делать упор
на конкретных достижениях инициативы Нового Шелкового пути. Если внимательно
посмотреть на соответствующие характеристики США, то они звучат довольно
обтекаемо: нормой являются такие выражения, как «США поддерживают» и «США
плотно работают с». И все же США, похоже, приняли близко к сердцу широкую
критику в адрес объявленного курса, что тот фактически является лишь
видимостью, и пытаются как-то исправить ситуацию (правда, пока без особого
успеха).
Второе мероприятие было совсем иного
рода: Комитет по американской внешней политике (National Committee on American
Foreign Policy) собрал вместе экспертов и экс-стратегов из США и государств
Центральной Азии. Имена участников заседания не оглашались, но если читать
между строк распространенного организацией отчета, то, похоже, это были
эксперты из близких к правительству кругов вроде бывших послов. Отчет о
заседании представляет собой занимательное чтиво. Участников заседания явно
беспокоил вопрос об уходе США из Центральной Азии в связи со свертыванием
военных действий в Афганистане:
«Имеется растущая озабоченность, что в
свете принятого США стратегического решения о выводе войск из Афганистана
интересы США и внешняя политика в отношении региона рискуют оказаться в
положении сидящего между двумя стульями в результате сочетания таких факторов,
как сдвиг приоритетов, сокращение ресурсов и центральноазиатская «усталость»»…
Но почему США должны быть заинтересованы
в Центральной Азии в отсутствие фактора Афганистана? Ответ удивителен:
«Нынешняя реальность, состоящая в отношении к Центральной Азии как к району
второстепенного значения для США, является близорукой, учитывая что и Россия, и
Китай (государства первостепенного значения для США) рассматривают данный регион
как регион первоочередного для себя значения». (И даже еще удивительнее: то был
постулат, принятый как факт, еще до начала обсуждения). И главная рекомендация
соответствующая: «Политикам и стратегам США следует сосредоточиться на значении
Центральной Азии для России, растущем значении этого региона для Китая и,
следовательно, значения его для американских интересов». Это напоминает старый
вопрос матери своему отпрыску: «А если другие дети в школе стали бы прыгать с
моста, ты бы тоже прыгнул(а)?»
Но участники все же очертили некоторые
из фундаментальных проблем: «Сформировалось ощущение, что Вашингтон
в целом слишком полагается на военные методы, которые, несмотря на успехи
вооруженных сил США, не могут заменить собой долгосрочные дипломатические
решения. Были подняты вопросы об основополагающих принципах процесса принятия
Вашингтоном решений по делам Афганистана и Центральной Азии, в частности,
адекватности фактической информации о ситуации на местах, о чем вряд ли можно
судить со стороны. Упоминалось о возможных проблемах, связанных с
лингвистической подготовкой, знакомством с регионом, знанием местной культуры,
обычаев и истории. Обсуждался и тот факт, что наши интересы в регионе
чрезмерно, судя по всему, нацелены на удовлетворение собственных потребностей
(энергоресурсы и сырье, буферная зона). Не возлагая ни на кого вину за
стратегические ошибки, участники упоминали об ошибках США, особенно в манере
продвижения Соединенными Штатами демократии западного образца на территории с
иными социально-культурными и политическими традициями. Это являло собой
отражение распространенного среди центральноазиатских режимов представления,
что продвижение США принципа уважения прав человека может подорвать обстановку
общественно-политической стабильности и безопасности в данных конкретных
странах и в конечном итоге нацелено на смену режима».
Перефразируя этот последний пункт, можно
сказать, что продвижение демократии и прав человека, сопровождаемое попытками
заручиться сотрудничеством со стороны авторитарных правительств, неизбежно
должно потерпеть крах будь то в условиях иных «социально-культурных и
политических традиций» или нет. Мало кто из наблюдателей за американской
политикой в Центральной Азии станет оспаривать эту мысль.
В целом, состоявшееся обсуждение
интересно своим откровенно геополитическим характером. До 11 сентября США не
принимали активного участия в делах этого региона, а курс и цели США в регионе
имели долгосрочный геополитический характер, о чем свидетельствуют трубопровод
Баку-Тбилиси-Джейхан и борьба с российской монополией на каспийские
энергоресурсы. Участвовавшие в дискуссии эксперты, похоже, выступали за возврат
к той политике – только теперь с добавлением Китая в качестве оппонента.
Так или иначе, что же такое этот Новый
Шелковый путь? Торговля и транзит? Экономические связи? Эксперты едва касались
этого вопроса – если только в контексте активных экономических инвестиций Китая
в Центральную Азию. В риторику о Новом Шелковом пути они тоже явно не поверили.
Источник
EurasiaNet
