Переведено с использщованием AI
Avesta.Tj
| 19.12.2012 |
Китай играет все более активную роль в Центральной Азии, прокладывая
трубопроводы и сооружая объекты инфраструктуры, а также расширяя свое
дипломатическое и культурное присутствие в регионе.
Одновременно с этим Пекин укрепляет свой
контроль над Синьцзяном – беспокойной провинцией, граничащей с бывшей советской
Средней Азией, – осуществляя амбициозные проекты развития, поощряя расселение
на территории провинции представителей национального большинства Китая –
народности хань, и решительно пресекая проявления национализма со стороны
местного населения, уйгуров.
Однако угадать главную мотивацию так
называемой западной политики Китая довольно сложно. Ученые и аналитики,
занимающиеся изучением действий Китая в Центральной Азии, расходятся во мнениях
относительно их движущей силы: направлено ли стремление укротить Синьцзян на
превращение этого региона в надежный плацдарм для дальнейшей экономической
экспансии на территории Центральной Азии, или же, наоборот, Пекин укрепляет
свои связи с Центральной Азией, дабы еще сильнее привязать Синьцзян к остальной
территории Китая.
Самыми заметными проектами Китая в
Центральной Азии являются трубопроводы, особенно газопровод из Туркменистана.
Кроме того, Китай работает над модернизацией транспортных сетей региона,
сооружая новые дороги и тоннели, к примеру, на территории Таджикистана. Помимо
всего прочего, на волне последнего финансового кризиса КНР предоставляет
центральноазиатским республикам льготные кредиты, а также стремится к
расширению контактов в образовательной и культурной сферах.
Но какую цель преследует Китай всеми
этими проектами, остается не совсем ясным. Отчасти причина состоит в том, что
Центральная Азия по-прежнему не входит в список главных приоритетов для
китайских властей, и политика, таким образом, строится без особой системы путем
заключения сделок различными компаниями и государственными органами, отмечает
аналитик и сотрудник Центра Вудро Вильсона Александрос Петерсен (Alexandros
Petersen), занимающийся изучением политики Китая в Центральной Азии. «У Пекина
нет стройной стратегии в отношении Центральной Азии, – говорит он.
– Имеется
переплетение всех аспектов деятельности этих разнообразных игроков, которые,
хочет того Пекин или нет, означают, что Китай все же является самым
значительным игроком в этом регионе».
Некоторым образом связи Китая с
Центральной Азией напоминают отношения, которые КНР выстраивает в Африке и
Латинской Америке, делая особый упор на добыче природных ресурсов. Стратегия
Пекина в отношении Центральной Азии «может являться отражением более широкой
стратегии Китая в отношении внешнего мира, предполагающей поступление в страну
большой массы природных ресурсов и экспорт из нее большого объема товаров, –
говорит профессор Университета Джорджа Вашингтона и специалист по Центральной
Азии Шон Робертс (Sean Roberts). – А Центральная Азия является просто
уникальным средоточием всех этих признаков», учитывая то обстоятельство, что
этот регион одновременно и богат природными ресурсами, и является ключом к
экспорту товаров, будучи первым этапом ведущих на запад транспортных маршрутов,
над созданием которых активно работает сегодня Китай.
Другие же аналитики полагают, что в
случае Центральной Азии данный упор на освоении энергоресурсов является
вторичным применительно к необходимости усмирить Синьцзян. Стабильность
Восточного Туркестана имеет наибольшее значение в плане как привлечения в
регион прямых зарубежных и иных инвестиций, так и обеспечения надежной площадки
для осуществления торговли и международного экономического взаимодействия, –
отмечает профессор политологии Пенсильванского университета в Эри Килич Канат
(Kilic Kanat). (Восточный Туркестан – название, употребляемое некоторыми для
обозначения Синьцзяна). – Да, стабильность этого региона будет способствовать
укреплению глобальных экономических перспектив Китая, но…Китай чувствует, что
сначала нужно навести порядок у себя дома».
Стратегия Китая по усмирению Синьцзяна и
подавлению местных сепаратистских движений базируется на экономическом
развитии. Но, по словам профессора Каната, она работает не так, как
задумывалось изначально, потому что недовольство уйгуров связано не столько с
экономическими аспектами, сколько с проблемой культурно-политических прав, а
экономическое развитие лишь расширяет финансовую пропасть между уйгурами и
ханьцами.
И все же стратегия Китая в отношении
Центральной Азии может являться составной частью потребности усмирить Синьцзян,
полагает Александрос Петерсен: «Взаимодействие с Центральной Азией…зиждется на
задачах в сфере безопасности в Синьцзяне, которые имеют первостепенное
значение, и лишь потом – на освоении ресурсов и экономическом развитии
региона».
Килич Канат, Александрос Петерсен и Шон
Робертс являлись докладчиками на конференции под названием «Приграничные
области, их развитие и коренное население: Китай в Южной, Центральной и
Юго-Восточной Азии», состоявшейся 13 декабря в Университете Джорджа Вашингтона
в Вашингтоне.
Источник
EurasiaNet
